серии щелчков и провалов в трубке раздался голос Паолы.

— Чао, Гвидо, come stai? [44] Я звонила тебе в понедельник вечером, но тебя не было. Почему ты не позвонил?

— Я был занят, Паола. Ты газеты читаешь?

— Гвидо, я в отпуске. Я читаю работу Мастера. «Священный источник» — изумительная вещь. Время остановилось, ничего не происходит.

— Паола, давай не будем сейчас о Генри Джеймсе.

Эти слова ей доводилось выслушивать не раз, но впервые таким серьезным тоном.

— Что случилось, Гвидо?

Он пожалел, что не дозвонился тогда.

— Неприятности.

— Какие неприятности? — встревожилась она.

— Авария.

— Что за авария, Гвидо?

— На обратном пути из Местре нас едва не скинули с моста.

— Нас?

— Я ехал с Вьянелло. Еще в машине была Мария Нарди.

— Та девушка из Каннареджо? Новенькая?

— Да.

— И что произошло?

Почему он не дозвонился? Почему?

— Нас толкнула другая машина, и мы врезались в ограду моста. Она не была пристегнута, и ее ударило о дверь. Она свернула себе шею.

— Ах, бедная девочка, — прошептала Паола. — А ты, Гвидо?

— Нас с Вьянелло тряхнуло, но мы в порядке. Все кости целы, — попробовал он отшутиться.

— При чем здесь кости, Гвидо? — Она говорила очень тихо, но торопливо, наверное, от нетерпения или беспокойства. — Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь.

— Нормально. А Вьянелло переживает. Он был за рулем.

— Да, это похоже на Вьянелло. Поговори с ним, Гвидо. Не давай ему сидеть без дела. — Она помолчала. — Может быть, мне вернуться?

— Нет, Паола. Ты ведь только что уехала. Я просто хотел сообщить тебе, что со мной ничего не случилось. Вдруг тебе на глаза попалась бы газета. Или кто-нибудь стал задавать вопросы. — Он слышал в трубке свой голос, и в нем — упрек ей за то, что не позвонила, не читала газет.

— Детям рассказывать?

— Лучше расскажи. Чтобы не пугались, если что. Но полегче там.

— Хорошо, Гвидо. Когда похороны?

На мгновение он растерялся. Чьи похороны: Маскари, Креспо или Марии Нарди? Нет, Марии, конечно.

— Наверное, в пятницу.

— Вы все пойдете?

— Все, кто сможет. Она у нас недавно работала, но у нее было много друзей.

— Кто это сделал?

— Я не знаю. Мы не успели еще ничего понять, а машины уже и след простыл. Но я ездил в Местре на встречу с одним трансвеститом, так что, кто бы это ни был, он знал, где я нахожусь и где поеду. Другой дороги-то нет.

— А трансвестит? Ты с ним встретился?

— Не успел. Его убили.

— Тот же самый человек?

— Да. Наверное.

Они разговаривали телеграфным стилем, который выработался у них за двадцать лет общения.

— И первого он? Того, в поле?

— Похоже.

Было слышно, как Паола обратилась к кому-то рядом.

— Гвидо, тут Кьяра хочет с тобой поговорить.

— Чао, папа, как дела? Ты по мне соскучился?

— Да, мой ангел, я очень по тебе соскучился. Я по всем по вам соскучился.

— Но по мне больше всех?

— Нет, по всем одинаково.

— Этого не может быть. По Раффи нельзя скучать, потому что его все равно никогда нет дома. А мама сидит и читает целый день книжку, кто станет по ней скучать? Это значит, что ты должен скучать по мне больше всех, ведь так?

— Да, мой ангел.

— Ну вот видишь, я же тебе говорила. Стоит только подумать, и все сразу станет ясно.

— Да, хорошо, что ты мне об этом напомнила.

На том конце зашумели, потом Кьяра сказала:

— Папа, мама вырывает у меня трубку. Скажи ей, чтобы она пошла со мной на прогулку, ладно? Она целый день сидит на террасе и читает. Ничего себе каникулы, да?

Наябедничав, она передала трубку Паоле.

— Гвидо, если я тебе нужна, то я приеду.

Послышались протестующие вопли Кьяры.

— Нет, Паола, не надо. Правда. Я постараюсь выбраться к вам в эти выходные.

Подобные обещания он давал ей много раз, и она давно перестала требовать с него клятвы.

— Расскажи мне все, Гвидо.

— Нет, Паола. Я расскажу, когда мы увидимся.

— Здесь?

— Надеюсь. Если нет, тогда я позвоню. Послушай, я позвоню в любом случае — приеду я или нет. Хорошо?

— Хорошо, Гвидо. Ради бога, будь осторожен.

— Ладно. И ты тоже, Паола.

— Я? А мне-то чего осторожничать? Я здесь в полнейшей безопасности, в раю, можно сказать.

— Смотри не прикончи книжку, как в прошлый раз на Кортине. — Оба засмеялись, вспомнив тот отпуск. Она взяла с собой «Золотую чашу» и прочла ее за неделю. Вторую неделю читать ей было нечего, и пришлось лазать по горам, плавать, валяться в шезлонге и болтать со своим мужем. Она страшно устала.

— Ладно. Но мне не терпится поскорее закончить, чтобы немедленно начать читать снова. — У Брунетти промелькнула мысль: не потому ли он до сих пор не вице-квесторе, что всем известно, что он женат на сумасшедшей? Хотя, наверное, нет, не потому.

Снова пообещав друг другу беречь себя, они распрощались.

Он позвонил синьорине Элеттре, но ее не было на месте. Тогда он вызвал к себе Вьянелло. Через несколько минут сержант явился — с таким же удрученным видом, как и в то утро, когда они расстались у дверей квестры.

— Buon di, Dottore, — поздоровался он, садясь по привычке на стул у стола Брунетти.

— Доброе утро, Вьянелло. Сколько у нас сегодня человек свободных? — начал он с места в карьер, чтобы не возвращаться к обсуждению печальных событий.