про себя Альбана Карадока, который вложил в него столько фактов, когда он был молод, и отца Доминго за его информацию о японской гордости и ключи к японскому образу мышления. – В 1506 году папа Джулиус II санкционировал изменения к договору тордесилласа, подписанному Испанией и Португалией в 1494 году, который изменил немного линию границы. Пала Климентай VII санкционировал договор в Сарагоссе в 1520 году, почти 70 лет назад, который установил здесь еще одну границу. – Его палец провел по песку линию меридиана, которая отрезала южную оконечность Японии. – Это дает Португалии исключительное право на вашу страну, все эти страны, от Японии, Китая до Африки, – так, как я сказал. Исключительное право эксплуатировать всех – любыми способами в обмен на распространение католицизма. – Он снова подождал, и женщина поколебалась в нерешительности, он смог почувствовать растущее раздражение Торанаги, когда ему пришлось ждать ее перевода.

Марико вынудила себя заговорить и повторила то, что он ей сказал. Потом она опять слушала Блэксорна, и ей было неприятно то, что она слышала. Разве это действительно возможно? Как мог Его Святейшество сказать такое? Отдать нашу страну Португалии? Это должно быть ложью. Но кормчий клянется господом нашим Иисусом.

– Кормчий говорит, господин, – начала она, – в то время, когда Его Святейшеством папой были приняты эти решения, весь их мир, даже страна Анджин-сана была католической. Раскола еще не было – он не произошел, поскольку эти решения папы были, конечно, объединяющими все нации. Даже при этом, добавляет он, что хотя португальцы имели исключительное право эксплуатировать Японию, Испания и Португалия непрерывно ссорились из-за права владения, так как наша торговля с Китаем давала большие прибыли.

– А каково твое мнение, Кири-сан? – спросил Торанага, так же шокированный, как и другие. Только мальчик остался равнодушным и играл своим веером.

– Он считает, что он говорит правду, – сказала Кири. – Да, я думаю, это так. Но как проверить это – или хотя бы часть?

– Как проверить это, Марико-сан? – спросил Торанага, более всех пораженный тем, как Марико реагировала на то, что было сказано, но довольный тем, что согласился использовать ее как переводчицу.

– Я бы спросила отца Тсукки-сана, – сказала она. – Потом я бы также послала какого-нибудь доверенного вассала в их страны, чтобы проверить все это. Может быть, с Анджин-саном.

Кири сказала:

– Если священник не подтвердит эти заявления, это не обязательно будет означать, что Анджин-сан лжет, не так ли? – Кири была рада, что она предложила взять Марико как переводчицу, когда Торанага искал замену Тсукку-сану. Она знала, что Марико была надежным человеком и что после того, как она поклялась своим иностранным Богом, будет молчать под самым серьезным допросом своего христианского священника. «Чем меньше знают эти дьяволы, тем лучше, – думала Кири. – А как много знает этот чужестранец!»

Кири заметила, что мальчик зевает, и была рада этому. «Чем меньше поймет ребенок, тем лучше», – сказала она себе. Потом она спросила:

– А почему бы не послать за главой христианских священников и не спросить его об этих фактах? Посмотрим, что он скажет. Их лица открыты, и они почти не умеют хитрить.

Торанага кивнул, его глаза остановились на Марико.

– Откуда ты знаешь о северных чужеземцах, Марико-сан, когда говорила, что приказы папы будут выполняться?

– Без сомнения.

– Его приказы исполняются, как если бы это был голос Бога?

– Да.

– Даже здесь, нашими христианами?

– Я думаю, да.

– И даже тобой?

– Да, господин. Если будет прямой приказ от Его Святейшества мне лично. Да, ради спасения моей души. – Ее взгляд был тверд, – Но до этого я буду повиноваться только моему законному господину, главе нашего рода или моему мужу. Я японка, христианка – да, но прежде всего я самурай.

– Я думаю, тогда будет хорошо, если Его Святейшество останется далеко от наших берегов. – Торанага на мгновение задумался. Потом он решил, что делать с чужеземцем, Анджин-саном.

– Скажи ему… – он остановился. Все глаза устремились на тропинку и приближающуюся по ней пожилую женщину. Она была одета в накидку с капюшоном, которые носят буддийские монахи. С ней было четверо в серой форме. Они остановились, и она подошла уже одна.

Все низко поклонились. Торанага заметил, что чужеземец подражал им и не встал, не посмотрел на нее, как сделали бы все чужеземцы, за исключением Тсукку-сана, как это принято у них. «Кормчий быстро обучается», – подумал он, все еще ошеломленный тем, что услышал. Десять тысяч вопросов роились в голове, но, согласно своим правилам, он временно отключился от них, чтобы сконцентрироваться на непосредственной опасности.

Кири поторопилась отдать старой женщине свою подушку и помогла ей сесть, потом стала на колени около нее, готовая услужить.

– Спасибо, Киритсубо-сан, – сказала старуха, отвечая на ее поклон. Ее имя было Ёдоко. Она была вдовой Тайко, а теперь, после его смерти, – буддийской монахиней, – Извините, что я пришла без приглашения и помешала вам, господин Торанага.

– Вы никогда не бываете незваной или нежеланной, Ёдоко-сама.

– Спасибо, спасибо. – Она взглянула на Блэксорна и прищурилась, чтобы лучше разглядеть. – Но я думаю, что я все-таки помешала. Не могу разглядеть – кто это? Он чужеземец? Мои глаза становятся все хуже и хуже. Это не Тсукку-сан, да?

– Нет. Это новый чужеземец, – сказал Торанага.

– Ах, так! – Ёдоко посмотрела с более близкого расстояния. – Пожалуйста, скажите ему, что я плохо вижу, отсюда и эта моя невежливость.

Марико выполнила ее просьбу.

– Он говорит, что в его стране многие люди страдают близорукостью, Ёдоко-сама, но они носят очки. Он спросил, есть ли они у нас. Я сказала, что да, некоторые из нас имеют очки – достали их у южных чужеземцев. Что вы носили очки, но теперь нет.

– Да. Я предпочитаю туман, который окружает меня. Да, мне не нравится многое из того, что я вижу теперь. – Ёдоко отвернулась и посмотрела на мальчика, сделав вид, что только что увидела его. – О! Мой сын! Так вот ты где. Я тебя ищу. Как хорошо, что я встретила Квампаку! – Она почтительно поклонилась.

– Спасибо, Первая мама. – Яэмон просиял и поклонился в ответ. – О, если бы ты послушала этого варвара! Он нарисовал нам карту мира и рассказал смешные истории про людей, которые не моются! Никогда в жизни! И они живут в снежных домах и носят шкуры, как дьявольские ками.

Старая госпожа фыркнула.

– Чем меньше они приходят сюда, тем лучше, я думаю, сын мой. Я никогда не понимала их, и они всегда отвратительно пахли. Я никогда не понимала, как господин Тайко, твой отец, мог их терпеть. Но он был мужчиной, и ты мужчина, и ты более терпеливый, чем низменные женщины. У тебя хороший учитель, Яэмон-сама. – Ее старческие глаза метнулись к Торанаге. – Господин Торанага – самый терпеливый человек в империи.

– Терпение важно для мужчины, необходимо для вождя, – сказал Торанага. – И жажда знаний также хорошее качество, да, Яэмон-сама? А знания приходят и из незнакомых мест.

– Да, дядя. О, да, – сказал Яэмон. – Он прав, не так ли, Первая мама?