подтвердил его владение Тотоми и Суругой – как только они будут завоеваны и окажутся в безопасности от врагов.

– Теперь полк абсолютно готов к войне, Ябу-сан. Вы один ответственный за его подготовку и боеспособность. Оми-сан будет посредником между нами. Используйте знания Анджин-сана во всех областях.

– Это очень правильно, господин. От всей души благодарю вас.

– Вы оказали мне большую услугу, доставив сюда моих женщин и Анджин-сана в целости и сохранности. Ужасная история получилась с кораблем, – это карма… Будем надеяться, что скоро придет еще один. Спокойной ночи, мой друг, – Торанага отхлебнул чаю. Теперь он почувствовал, что сильно устал.

– Нага-сан?

– Господин?

– Где Анджин-сан?

– Все у корабля, со своими вассалами.

– Что он там делает?

– Просто смотрит на то, что осталось от корабля, – Нага почувствовал себя неловко под пронзительным взглядом отца. – Извините, отец, что-нибудь не так?

– Что? А, нет, ерунда… Где Тсукку-сан?

– В одном из домиков для гостей, господин.

– Ты сказал ему, что в следующем году хочешь креститься?

– Да, господин.

– Хорошо. Сходи за ним.

Через несколько минут Торанага увидел: священник направляется к нему – высокий, худой, строгое лицо исчерчено морщинами, черная голова с тонзурой, без малейших признаков седины… Слуги идут за ним с факелом. Внезапно Торанага вспомнил про Ёкосе.

– Терпение – великая вещь, Тсукку-сан…

– Да, конечно. Но почему вы заговорили об этом, господин?

– А я думал про Ёкосе. Тогда было все по-другому – совсем недавно…

– Пути Господни неисповедимы, господин. Я так рад, что вы еще не выехали за пределы своих границ.

– Вы хотели меня видеть? – Торанага смеялся про себя над японским, каким говорил священник, но и завидовал в глубине души – редкие способности к языкам…

– Только чтобы просить извинения за случившееся.

– Что сказал Анджин-сан?

– Много злых, несправедливых слов… Обвинения… Что я поджег его корабль.

– Вы поджигали?

– Нет, господин.

– А кто?

– На то воля Божья. Была буря, и корабль загорелся.

– Это не дело рук Бога. Вы говорите, что не участвовали в этом – вы, или кто-нибудь из священников, или еще кто-то из христиан?

– О, я помогал как мог, господин. Я молился, мы все молились… Ей-богу, я считаю, что этот корабль был орудием дьявола, – я много раз говорил это. Знаю, что вы так не думаете, и еще прошу меня простить, что выступаю здесь против вас. Но не думаете ли вы, что это стихийное бедствие помогло, а не помешало вам?

– Как это?

– Отец-инспектор больше не будет отвлекаться, господин, и сконцентрируется на господине Кийяме и господине Оноши.

Торанага без обиняков заявил:

– Все это я слышал и раньше, Тсукку-сан. Какую практическую помощь может оказать мне главный священник христиан?

– Господин, доверьтесь… – Алвито спохватился, потом искренне произнес: – Извините меня, пожалуйста, господин, но я чувствую, что, если вы доверитесь Богу, он поможет вам.

– Я так и делаю, но больше верю в себя. А тем временем узнаю, что Ишидо, Кийяма, Оноши и Затаки собрали свое войско. Ишидо выставит против меня триста или четыреста тысяч…

– Отец-инспектор выполнит свое соглашение с вами, господин. В Ёкосе я потерпел неудачу, – теперь, я думаю, появилась надежда.

– В бою мне вряд ли удастся использовать эту надежду.

– Да, но Бог может победить при любом перевесе сил.

– Да… Если Бог существует, он может победить при любом перевесе сил. – Голос Торанага стал резче. – О какой надежде вы говорите?

– Честно говоря, я не знаю, господин. Но разве Ишидо не выступает против вас? Разве он не выбрался из Осакского замка? Разве это не еще одна случайность?

– Нет, но вы поняли важность его решения?

– Да, очень хорошо. Я уверен: отец-инспектор тоже понял.

– Может быть, Ишидо передумает, сделает господина Кийяму главнокомандующим, спрячется в Осаке и направит против меня Кийяму и наследника?

– Я не могу ответить на этот вопрос, господин. Но если Ишидо покинет Осаку – это будет чудо.

– Вы серьезно сочтете это чудо еще одним делом рук вашего христианского Бога?

– Ничто не случается без его ведома…

– Даже если мы умрем – то ничего не будем знать о Боге! Я слышал, отец-инспектор выехал из Осаки. – Торанага возликовал: по лицу Тсукку-сана пробежала тень… Эта новость пришла в день, когда они покидали Мисиму.

– Да, это так, – признался священник. – Он отправился в Нагасаки, господин. – Опасения его усилились.

– Провести погребение Тоды Марико-сама?

– Ах, господин, вы уже все знаете! Мы все – глина на гончарном круге, который вы вертите.

– Не люблю пустую лесть… Вы забыли?

– Нет, господин, прошу меня извинить. Я не то имел в виду. – Алвито уже почти пал духом в этой беседе. – Вы против такого погребения, господин?

– Я тут ни при чем. Она была особенной женщиной, и пример ее заслуживает любых почестей.

– Да, господин, благодарю вас. Отец-инспектор будет очень рад. Он убежден – это очень важно.

– Конечно. Она была моим вассалом и христианкой, – ее пример не останется незамеченным другими христианами. Или теми, кто хочет перейти в христианство.

– Я бы сказал – не это не останется незамеченным… Конечно, она заслуживает всяческих похвал за свое самопожертвование.

– За то, что отдала свою жизнь, чтобы другие могли жить? – загадочно поинтересовался Торанага, не упоминая о сеппуку, просто о самоубийстве…

– Да, за это.

Торанага улыбнулся про себя, заметив, что Тсукку-сан ни словом не обмолвился о другой женщине, Кийяме Ачико, – о ее смелости, ее смерти, о захоронении. – Оно тоже должно проводиться с большим почетом и положенными церемониями. Голос его стал строже:

– Вы, стало быть, не знаете, кто распоряжался или помогал в этой диверсии на моем судне?

– Нет, господин. Мы только молились…

– Я слышал, строительство вашей церкви в Эдо подвигается…

– Да, господин. Еще раз благодарю вас.

– Ну, Тсукку-сан, я надеюсь, что труды главного священника христиан скоро принесут свои плоды. Мне нужна больше чем надежда, и у меня долгая память. А сейчас у меня к вам просьба – мне нужна ваша помощь как переводчика. – Внезапно он почувствовал, что священнику это очень не по нутру. – Вам нечего бояться.