– О, господин, я не боюсь его… Прошу меня простить, – я просто не хочу иметь с ним дела.
Торанага встал.
– Я требую, чтобы вы уважали Анджин-сана! Его мужество не требует доказательств – он несколько раз спасал жизнь Марико-сан. Он сейчас не в себе, – его можно понять… Потерял свой корабль…
– О да, такая жалость…
Торанага направился к берегу, телохранители с факелами освещали ему путь.
– Когда ваше руководство даст мне отчет о том случае с передачей оружия?
– Как только будет получена вся информация из Макао.
– Пожалуйста, попросите ускорить отчет.
– Да, господин.
– Кто из дайме-христиан связан с этим делом?
– Простите, не знаю. Не знаю даже, участвовал ли кто-то из них.
– Жаль, что не знаете, Тсукку-сан… Это сэкономило бы мне много времени. В том, чтобы узнать правду об этом деле, заинтересованы многие дайме.
«Ах, Тсукку-сан, – думал Торанага, – вы прекрасно понимаете, я мог бы загнать вас в угол… И вы бы извивались и метались, как змея, и я бы вынудил вас именем вашего христианского Бога, и вам пришлось бы признаться: «Кийяма, Оноши и, возможно, Харима». Но время еще не пришло… Вы еще не готовы узнать: я считаю, что вы, христиане, не повинны в диверсии с кораблем, – ни Кийяма, ни Харима, ни даже Оноши. Я уверен в этом! И все-таки это не просто случайность, воля провидения. Это дело рук Торанаги… «Но почему?» – можете вы спросить.
Кийяма мудро отказался от предложения в том моем письме, которое передала ему Марико. У него не было доказательств моей искренности. Чем еще мог я поступиться, кроме корабля – и этого варвара, – что доставляло беспокойство вам, христианам? Я думал – лишусь и того и другого… Удалось пожертвовать только одним… Сегодня в Осаке посредники скажут Кийяме и главному вашему священнику об этом моем добровольном пожертвовании – доказательстве моей искренности: я не против церкви, – только против Ишидо. А вот и доказательство? «Да, но можно ли доверять Кийяме?» – спросите вы совершенно обоснованно. – Нет, нельзя. Но Кийяма прежде всего японец, а потом уже христианин. Об этом вы всегда забывали. Кийяма поймет, что я искренен. Пожертвовать кораблем – это нечто единичное, как пример Марико или смелость Анджин-сана… – «А как вам удалось устроить этот поджог?» – наверняка спросите вы. «Какая вам разница, Тсукку-сан? Достаточно того, что мне это удалось. И никого не оказалось хитрее меня, нескольких надежных людей и самого поджигателя. Кто им был? Ишидо нанял ниндзя. Почему бы и мне так не сделать? Только я нанял одного человека и мне удалось. А Ишидо потерпел неудачу».
– Проигрывать глупо! – произнес он вслух.
– Что вы сказали, господин? – переспросил Алвито.
– Глупо, если не удастся скрыть правду в таком щекотливом деле, как контрабанда мушкетов, – отрезал Торанага. – И подстрекательство дайме-христиан на восстание против их сюзерена Тайко.
– Да, господин, – если это было на самом деле.
– О, я уверен, что так и было, Тсукку-сан. – Торанага дал разговору постепенно иссякнуть, увидев, что Тсукку-сан явно возбужден и готов переводить не за страх, а за совесть.
К этому времени они уже спустились на берег, и Торанага, отбросив усталость, уверенной поступью пересек несколько дюн… На самом берегу он заметил, как Тсукку-сан в страхе перекрестился, и подумал, – как глупо быть таким суеверным и бояться непонятно чего. – Задолго до того, как они появились, вассалы Анджин-сана уже вскочили на ноги и кланялись. Анджин-сана с ними не было, он все еще сидел в сторонке, невидящим взглядом уставившись в море.
– Анджин-сан! – негромко окликнул его Торанага.
– Да, господин? – очнулся Блэксорн, вскакивая на ноги, – Простите, вы хотите поговорить со мной?
– Да, пожалуйста. Я привел с собой Тсукку-сана, – мне хочется, чтобы все было ясно. Понимаете? Быстро и точно.
Торанага заметил при свете факелов, что глаза у него совершенно неподвижны, а сам он крайне истощен. Торанага оглянулся на Тсукку-сана.
– Вы понимаете, что я говорю? – Он подождал, пока священник начал переводить, и внимательно прослушал все на этом дьявольски звучащем языке. Анджин-сан кивнул. Его обвиняющий взгляд не смягчался.
– Да, господин, – сказал наконец священник.
– Теперь переводите для меня, Тсукку-сан, как раньше. Все точно: слушайте, Анджин-сан, я привел с собой Тсукку-сана, так что мы можем говорить прямо и быстро, не теряя значения ни одного слова. Для меня это так важно, что я прошу вас потерпеть. Я думаю, так будет лучше всего.
– Да, господин.
– Тсукку-сан, сначала поклянитесь вашим христианским Богом, что ничего, что вы здесь услышите, вы никому не передадите – как на исповеди… Мне и ему!
– Но, господин, это не…
– Вы это сделаете. Сейчас. Или я перестану, вам помогать, навсегда, – вам и вашей церкви.
– Очень хорошо, господин. Я согласен. Перед Богом клянусь.
– Хорошо. Спасибо. Объясните ему, что вы согласились. – Алвито повиновался. Тогда Торанага уселся на песчаной дюне и стал отмахиваться опахалом от налетевших насекомых.
– Теперь, пожалуйста, расскажите мне, Анджин-сан, о том, что случилось в Осаке.
Блэксорн начал говорить запинаясь, но постепенно стал оживать, и скоро речь хлынула потоком – отец Алвито с трудом поспевал за ним. Торанага слушал в молчании, не прерывая этого потока, лишь иногда вставляя осторожные подбадривающие замечания, – он был идеальным слушателем.
Закончил Блэксорн уже на рассвете. К этому времени Торанага знал все… все, что хотел ему поведать Анджин-сан, поправил он себя. Священник это понимал. А Торанага был уверен: не сказано ничего, что Кийяма или католики могли бы использовать против Марико или него самого… Анджин-сан теперь почти не замечал священника…
– Вы уверены, что адмирал собирался поставить вас к этому столбу, Анджин-сан? – переспросил он.
– О да. Если бы не этот иезуит. Я еретик в его глазах – предполагается, что огонь очищает душу.
– Почему отец-инспектор спас вас?
– Не знаю. Это как-то связано с Марико-сан. Без моего корабля я им не опасен. О, они продумали все очень тщательно, но она, наверное, намекнула им, как это сделать.
– Каким образом? Что она знала о поджогах кораблей?
– Мне это не известно. В замок проникли ниндзя. Возможно, ниндзя побывал и здесь и поджег мой корабль. В день смерти Марико-сама виделась с отцом-инспектором в замке. Думаю, она подсказала ему, как сжечь «Эразмус» – в обмен на мою жизнь. Но я не могу жить без своего корабля, господин…
– Вы не правы, Анджин-сан. Благодарю вас, Тсукку-сан. – Торанага отпустил его. – Я очень ценю вашу помощь. Пожалуйста, теперь вы можете отдыхать.
– Да, господин. Благодарю вас. – Алвито заколебался. – Я хотел бы просить извинения за адмирала. Мужчины рождены в грехе, большинство их и живут в грехе, хотя и становятся христианами.
– Христиане рождаются в грехе, мы – нет. Мы цивилизованные люди, которые понимают, что такое грех на самом деле, а не неграмотные крестьяне, которые не знают ничего лучшего. Тем не менее, Тсукку-сан, будь я на месте вашего адмирала, я не дал бы уйти Анджин-сану, если бы он попался мне в руки. Это было бы военное решение, правильное решение. Я думаю, он будет жить, сожалея, что не настоял, и ваш отец- инспектор – тоже.
– Вы хотите, чтобы я перевел и это, господин?
– Это – для вас. Благодарю вас за помощь. – Торанага ответил на поклон священника и приказал одному из своих людей проводить его обратно в домик для гостей, потом повернулся к Блэксорну.
– Анджин-сан, давайте сначала поплаваем.
– Простите, господин?
– Поплаваем! – Торанага разделся и вошел в воду. Уже светлело… За ним вошли в воду Блэксорн и телохранители. Торанага сильными гребками поплыл в море, потом повернул и поплыл вокруг остова корабля. Блэксорн все время плыл вслед за ним. Холод освежил его. Вскоре Торанага повернул к берегу.
