«Глупости», – сказала она себе. То, что она увидела, вовсе не похоже на огонь очага. А в другом месте Сибель не грозит опасность от огня. Похоже, это видение Дианы было символическим. Решив так, она успокоилась.

Убедив себя, Диана откинулась на спинку стула и стала с удовольствием слушать менестрелей. Через некоторое время в зале появился настоящий парад слуг, несущих огромные подносы с едой. Пока гости наслаждались великолепной трапезой, барды продолжали рассказывать истории о вечной любви.

Диана слушала вполуха. «Почему, – думала она, вонзая зубы в кусок оленины, – эта любовь такой неуловимый предмет?» Она вспомнила многочисленных ухажеров, которые приходили сначала к ее отцу, потом к брату – последним и самым отвратительным из которых был Дональд Кэмпбелл.

Ни один из них не пробудил в ней ничего, кроме отвращения. Когда они прикасались губами к ее руке в знак приветствия, в лучшем случае, они не пробуждали в ней ничего. В худшем случае, как было с Дональдом, у нее от отвращения бегали мурашки по коже.

Диана ополоснула руки и потянулась к бокалу с вином, поглядывая на Торна. Сегодня он был одет необыкновенно элегантно – истинный лорд из всех тех, кого она когда-либо видела. Поверх клетчатой юбки-кильта он надел в тон ей темно-зеленый вельветовый жакет. Серебряная брошь с крестом Мак- Кендриков скрепляла перевязь, диагональю пересекающую его широкую грудь. Кожаная сумка у пояса была инкрустирована камнями, как и наконечник его декоративного кинжала.

Но не одежда создавала образ властного и прирожденного лидера. Она взглянула на его сильные руки, держащие кубок. Дрожь прошла по ее телу, когда она вспомнила, как эти руки ласкали ее. Прикосновения этого мужчины не вызывали у нее отвращения и не оставляли ее равнодушной. Желание охватывало ее всякий раз, когда он близко подходил к ней, и она чувствовала исходящее от него тепло.

Но любить? Нет, решила она, отводя глаза от человека, которого не могла так просто выбросить из головы. Она не должна путать желание с любовью, строго сказала она себе. Пример ее брата, и даже отца, ясно давал понять, что влечение – это чувство, которое проходит.

Конечно, думала Диана, усмехаясь и беря у проходящего слуги сладкий пирожок, никто до сих пор не говорил ей, что женщина тоже может испытывать такие сильные эмоции. Если быть честной с самой собой – а Диана редко поступала иначе, – приходится признать, что этот человек пленил ее воображение с первого взгляда.

При других обстоятельствах, продолжала размышлять Диана, ей ничего не стоило влюбиться в него. Он привлекал ее, как ни один другой мужчина. Увы, обстоятельства были иными. Можно сказать даже, они были непреодолимыми.

Когда обильная трапеза подошла к концу, вечер только начался. Пронзительно запели волынки, и мужчины обоих кланов начали соревноваться в мастерстве местных колоритных танцев. Даже Торн принял участие, и Диана с любопытством и восхищением следила, как он без устали выписывает сложные фигуры бурного шотландского танца. Волынки взвыли особенно громко, и танец завершился. Мгновение спустя Торн сел рядом с ней.

– Я и не думала, что вы обладаете такими талантами, милорд, – сказала Диана и улыбкой.

Несмотря на темп пляски, дыхание Торна не сбилось. Только взъерошенный вихор на лбу указывал на то, что он не просто поднимал свой кубок, а чем-то активно занимался.

– О, дорогая, – подмигнул он ей, – во мне еще много того, что скрыто от ваших глаз.

В этот момент к Торну подошел седовласый мужчина. Он с неохотой отвернулся от Дианы, чтобы поговорить с главой клана Кармайклов.

Она улучила момент, чтобы рассмотреть залу. Улыбка исчезла с ее губ, когда она увидела, что Энгус направляется к Сибель. Она заметила, как осторожно и нерешительно рыцарь усаживается за стол рядом с Сибель. Хотя она не могла слышать их разговор, но видела и вспыхнувший румянец на щеках Сибель, и то, как она с готовностью повернулась к нему.

Заметив необычно оживленное выражение зеленых глаз своей служанки, Диана вздохнула. От нее не укрылся интерес рыцаря. И было очевидно, что Сибель, осознавала она то или нет, начинала разделять его интерес. Но у них ничего не получится, мрачно размышляла Сибель. Как и у нее с графом Данморским.

«Ах, Сибель, – подумала Диана, отворачиваясь и прихлебывая вино, – не совершай моей ошибки». Она знала, что сердце Сибель еще ранимее, чем ее собственное.

Погрузившись в свои мысли, Диана вздрогнула при звуке голоса Торна.

– Что-то случилось? – спросил он, беря ее за руку. – Еще мгновение назад вы улыбались. А теперь печальны. Хотя, – поддразнил он, – я понимаю: с моим отсутствием пропадает и ваша улыбка.

– Прошу прощения, – сказала она, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, – я вовсе не хотела показаться мрачной.

Он хмыкнул и, воспользовавшись тем, что шум в зале все усиливался, прижался губами к ее уху.

– По-моему, – быстро прошептал он, – вам идет даже угрюмость. Я солгу, если скажу, что хоть раз в жизни встречал столь же желанную женщину, как та, что сидит рядом со мной.

Почувствовав его теплое дыхание, Диана вздрогнула. Дела идут все хуже, подумала она с некоторой долей отчаяния. Не только его прикосновения возбуждали ее, то даже тембр голоса вызывал трепет.

Торн продолжал шепотом:

– Сегодня вечером я прошу составить мне компанию, миледи.

Она медленно улыбнулась, но к глазам подступили слезы.

– Вы просите, милорд? – спросила она недоверчиво.

Когда же он кивнул в ответ, она сказала запальчиво:

– А если я откажусь? – Он не знал, что Диана мысленно пыталась ответить себе на вопрос, смогла ли бы она вообще в чем-либо отказать ему?

Торн прикинулся удрученным.