Вечером он порвал список «Pro» и «Con» и начал новый, перечисляя в нём черты характера Мэрион Кингшип, её суждения, симпатии и антипатии. Он сделал в нём несколько записей и в последующие недели регулярно их дополнял. Во всякую свободную минуту он принуждал себя вспоминать разговоры с Дороти и Эллен; беседы в закусочных, между занятиями, во время прогулок, на танцах; обрывочные слова, реплики, фразы из омута своей памяти. Иногда целые вечера он проводил лёжа на спине, вспоминая; меньшую, подчинённую сознанию часть своего разума заставлял зондировать другую его часть, большую, погружённую в бессознательную жизнь, проверять её как бы счётчиком Гейгера, щёлкающим на имя Мэрион.

По мере того, как список разрастался, поднимался и его боевой дух. Временами он доставал бумагу из сейфика, даже когда ему нечего было прибавить к своему списку, просто хотел полюбоваться им, восхититься проницательностью, систематичностью, интеллектуальным потенциалом, выраженными в нём. Это было почти так же здорово, как и коллекционирование вырезок по Дороти и Эллен.

– Ты спятил, – сказал он себе однажды вслух, глядя на свой список. – У тебя крыша едет, – упоённо повторил он. Ведь на самом деле думал он совсем другое; он считал себя отважным, дерзким, талантливым и отчаянно решительным.

– Я решил бросить учёбу, – сказал он матери в один из августовских дней.

– Что? – Она стояла в дверях его комнаты, маленькая, худенькая, с рукою, застывшей в воздухе, на полпути к седым всклокоченным волосам.

– В ближайшие недели я направляюсь в Нью-Йорк.

– Ты обязан закончить обучение, – жалобно сказала она. Он молчал. – Что там, ты нашёл работу в Нью-Йорке?

– Нет, но скоро найду. У меня есть идея, над которой я хочу поработать. Как… как бы проект.

– Но ты обязан закончить обучение, Бад, – повторила она нерешительно.

– Я не обязан ничего! – огрызнулся он. В ответ последовало молчание. – Если идея не сработает, в чём я очень сомневаюсь, – я могу преспокойно закончить университет в следующем году.

Она нервно вытерла руки о свой домашний халат.

– Бад, тебе уже двадцать пять. Ты обязан… должен закончить обучение и куда-то устроиться. Ты не можешь продолжать…

– Послушай, дашь ты мне жить так, как я хочу?

Её глаза широко распахнулись.

– То же самое повторял твой отец, – сказала она ровно и вышла из комнаты.

В течение нескольких секунд он стоял у стола, прислушиваюсь к сердитому звону посуды в раковине на кухне. Затем взял в руки журнал и принялся рассматривать обложку, делая вид, что его ничто не волнует.

Несколько минут спустя он вошёл на кухню. Мать стояла у мойки спиной к нему.

– Мам, – начал он извиняющимся тоном, – ты же знаешь, что меня так же беспокоит то, что я пока никуда не устроился. – Она стояла неподвижно, не оборачиваясь к нему. – Ты знаешь, не стал бы я бросать учёбу, не будь эта идея настолько важна. – Он прошёл к столу, сел на стул; она всё так же стояла к нему спиной. – Если она не сработает, я закончу учёбу в следующем году. Я обещаю тебе, мама.

Неохотно она повернулась к нему.

– Что ещё за идея? – спросила она, с расстановкою выговаривая каждое слово. – Изобретение?

– Нет. Не могу тебе сказать, – сказал он виновато. – Всё еще только… на стадии планирования. Прости…

Со вздохом она вытерла руки о полотенце.

– Она не может подождать до следующего года? Когда ты закончишь учёбу?

– В следующем году уже может быть слишком поздно, мама.

Она отложила полотенце в сторону.

– Что ж, мне хотелось бы, чтоб ты обо всём мне рассказал.

– Прости, мама. Я бы тоже этого хотел. Но это одна из тех вещей, которые просто не поддаются объяснению.

Она прошла к нему и, встав у него за спиной, положила руки ему на плечи. Стояла и смотрела вниз на его запрокинутое к ней, обеспокоенное лицо.

– Что ж, – промолвила она, прижимая его к себе за плечи. – Мне кажется, это, должно быть, стоящая идея.

Он счастливо улыбнулся ей.