жуткое зрелище.
Старик расхохотался.
— О, Боже, ну и урод же ты! Только бы последняя жрица не открыла свои божественные очи и не увидела твою мерзкую рожу! Спите, Веледа. Спите своим чистым сном без сновидений.
Начиная приходить в ярость, Ворский забормотал нечто нечленораздельное. Ему внезапно открылась часть правды. На губах у него вертелось слово, но он отказывался его произнести, словно боялся таким образом вдохнуть жизнь в человека, который более не существовал, в эту мертвую женщину — да-да, мертвую, хотя она и дышала, она не могла не быть мертвой, поскольку он сам ее убил. В конце концов он против своей воли, испытывая невыразимую муку на каждом слоге, прошептал:
— Вероника… Вероника…
— Ах, ты тоже находишь, что она похожа? — ехидствовал Старый Друид. — Что ж, может быть, ты и прав: какое-то семейное сходство. Да что там! Если бы ты своими руками не распял ту, другую, если бы своими ушами не слышал ее последний вздох, то готов был бы поклясться, что это — одна и та же женщина и что Вероника д'Эржемон жива и даже не ранена. Ни единой царапины, даже следов от веревки на руках — и тех нет. Ну, посмотри же, Ворский: какое мирное лицо! Какое безмятежное спокойствие! Право слово, я начинаю думать, что ты ошибся и распял не ту женщину. Подумай-ка… Ну вот, ты уже на меня сердишься! О, Тевт, приди мне на помощь! Пророк собирается меня сразить.
Ворский выпрямился и стоял теперь лицом к Старому Друиду. Его искаженное лицо, должно быть, впервые выражало такую ненависть и гнев. Ведь Старый Друид не только потешался над ним целый час, как над малым ребенком, но и совершил нечто невероятное и внезапно сделался самым его опасным и неумолимым врагом. От этого человека нужно избавиться немедленно, тем более что возможность такая есть.
— Я влип, — продолжал зубоскалить старик. — С каким соусом ты собираешься меня съесть? Людоед, да и только! На помощь! Убивают! О, эти железные пальцы, что вопьются мне в глотку! Или ты воспользуешься кинжалом? А может, веревкой? Нет, это будет револьвер. Так мне нравится больше, как-то опрятнее. Ну, вперед, Алекси! Из семи пуль две уже продырявили мой хитон номер один. Остается пять. Ну, давай, Алекси!
Каждое слово старика только сильнее разжигало ярость Ворского. Желая как можно скорее сбежать из подземелья, он скомандовал:
— Отто, Конрад! Вы готовы?
С этими словами он вскинул руку с револьвером. Оба приспешника тоже взяли оружие на изготовку. В четырех шагах от них старик со смехом просил пощады:
— Прошу вас, судари мои, пожалейте бедного старца. Я больше не буду. Я буду паинькой, как с картинки. Ну пожалуйста, судари мои…
Ворский повторил:
— Отто, Конрад! Внимание! Считаю: раз, два, три. Огонь!
Три выстрела прогремели одновременно. Друид сделал немыслимый пируэт, затем встал лицом к лицу с противниками и трагически завопил:
— Я готов! Пронзен пулями насквозь! Смерть моя пришла! Капут тебе, Старый Друид! Что за роковой конец! Бедный Старый Друид, который так любил поболтать!
— Огонь! — снова зарычал Ворский. — Да стреляйте же, болваны. Огонь!
— Огонь! Огонь! — передразнил его Старый Друид. — Бах! Бах! Бах! В самое яблочко! В два яблочка! В три яблочка! Давай, Конрад, ба-бах! Теперь ты, Отто!
Грохотали выстрелы, отражаясь от стен огромного зала. Сообщники, одуревшие и злобные, метались перед своею мишенью, а неуязвимый старичок приплясывал и дрыгал ногами, то чуть не садясь на корточки, то необычайно бойко подпрыгивая вверх.
— Ну и весело у нас в подземелье, черт возьми! Ну и туп же ты, Ворский! Святой пророк, как же! Дурак ты набитый, а не пророк! Нет, но как ты мог клюнуть на все это? Бенгальские свечи, петарды! А пуговица от штанов! А перстень твоей матушки! Силы небесные, что за остолоп!
Ворский остановился. Он понял, что все револьверы были разряжены, но каким образом? Каким таким чудом? Что кроется за всей этой фантастической неразберихой? Что за демон стоит перед ним?
Он отбросил бесполезное оружие и взглянул на старика. Может, схватить его и задушить голыми руками? Затем он взглянул на женщину, готовый броситься на нее. Однако Ворский был явно уже не в состоянии сражаться с этим непонятным человеком, который, казалось, выходил за рамки разумного и реального.
Он быстро повернулся и, подозвав сообщников, пошел прочь из зала, преследуемый насмешками Старого Друида:
— Ага, пустился наутек? А что я, по-твоему, должен делать с Божьим Камнем? Нет, вы посмотрите, как он улепетывает! Уж не загорелась ли у тебя задница? Ату его! Ату! Ступай, ступай, горе-пророк!
15. ПОДЗЕМНЫЙ ЗАЛ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЙ
Ворский с младенчества не испытывал страха, и когда он уходил из подземелья, его гнал не испуг. Просто он не знал, что ему делать дальше. В голове у него вертелись противоречивые и бессвязные мысли, из которых главной была мысль о полном и в некотором роде сверхъестественном поражении.
Поскольку Ворский верил в чудеса и колдовство, у него создалось впечатление, что он уже не избранник судьбы и на его место встал новый посланец рока. Друг с другом столкнулись две волшебные силы: одна — он, Ворский, другая — Старый Друид, и вторая взяла верх над первой. Воскресение Вероники, сам Старый Друид, его разговоры, шуточки, пируэты, в общем, поступки этого неуязвимого и смехотворного субъекта — все это казалось Ворскому сказочным и волшебным и в этих древних пещерах варваров создавало особую атмосферу, которая выводила его из себя и буквально не давала дышать.
Он спешил выбраться на поверхность. Он хотел дышать и видеть. И увидеть он хотел прежде всего дерево без нижних ветвей, к которому он привязал Веронику и на котором она рассталась с жизнью.
— Она же мертва, — скрипел он зубами, карабкаясь по узкому лазу, ведущему в третий, самый большой, склеп. — Конечно, мертва. Я знаю, что такое смерть. Она так часто бывала у меня в руках, что ошибиться я не могу. Так как же этот демон сумел ее воскресить?
У пьедестала, с которого он взял жезл, Ворский резко остановился.
— Разве что… — прошептал он.
Шедший за ним Конрад воскликнул:
— Поторапливайтесь лучше, чем болтать!
Ворский позволил увлечь себя дальше, продолжая говорить на ходу:
— Знаешь, что я думаю, Конрад? Спящая женщина, которую нам показали, — это была не она. Но жива она была или нет? Ах, этот старый чародей на все способен. Наверное, он сделал какую-то фигуру, восковую куклу и придал ей сходство…
— Вы с ума сошли! Идите же!
— Нет, не сошел. Это была не живая женщина. А та, что умерла на дереве, действительно умерла. И ты найдешь ее там же, будь уверен. Чудеса — да, но не такое же чудо!
Оставшись без фонаря, трое сообщников натыкались на стены и торчащие камни. Их шаги гулко отдавались под сводами. Конрад не переставая ворчал:
— Я вас предупреждал: нужно было проломить ему башку.
Отто, запыхавшись от трудной ходьбы, молчал.
Наконец они добрались на ощупь до самой первой пещеры, через которую недавно попали в склеп, и с удивлением обнаружили, что там темно, хотя через лаз, проделанный ими между корнями сухого дуба, должен был проникать свет.
— Странно, — заметил Конрад.
— Ерунда! — возразил Отто. — Нужно только отыскать лестницу, где-то здесь, в стене. А, вот… ступенька… еще одна…
Он полез вверх, но почти сразу вынужден был остановиться.
— Дальше никак. Дальше, похоже, обвал.
— Этого не может быть! — возразил Ворский. — Впрочем, погоди, я совсем забыл: у меня есть
