— О ком вы говорите, месье? — спросил его префект. — О тех, что убили агента Веро? Не можете ли вы дать нам показания?

Ипполит Фовиль покачал головой.

— Нет, нет… пока это ни к чему не привело бы.

Он поднялся.

— Господин префект, я напрасно побеспокоил вас. Но я хотел знать… Я надеялся, что агент Веро ускользнул. Его показания в связи с моими были бы очень ценными. Может быть, он успел предупредить?

— Нет. Он говорил, правда, что сегодня в ночь…

Ипполит Фовиль содрогнулся.

— Сегодня? Нет, нет, это невозможно — они ничего не могут сделать со мной, они не готовы.

— Однако Веро утверждал…

— Нет, господин префект, в этом он ошибся. Мне лучше знать… Завтра вечером не раньше. И мы захватим их на месте. Ах, негодяи!

Дон Луис подошел к нему.

— Вашу мать звали Эрмелина Гуссель, не правда ли?

— Да, она умерла.

— Из Сент-Этьена?

— Да. К чему эти вопросы?

— Господин префект разъяснит вам впоследствии.

Затем дон Луис протянул коробочку с плиткой шоколада.

— Эта плитка шоколада и след зубов на ней что-нибудь говорят вам?

— О! — глухо произнес инженер. — Какая низость! Где Веро нашел это?

Он снова пошатнулся, но быстро овладел собой и направился к дверям.

— Ухожу, господин префект, ухожу… Завтра я вам все открою. Все доказательства будут у меня в руках… И вы защитите меня. Я стар, но имею право на жизнь… и мой сын тоже… и мы будем жить! О, негодяи!

Он выбежал, шатаясь, как пьяный.

Господин Демальон поднялся, чтобы отдать кое-какие распоряжения.

Дон Луис остановил его.

— Господин префект, разрешите мне заняться этим делом под вашим началом. Завещание Космо Морнингтона возлагает на меня эту обязанность… и дает мне право на это. Враги Фовиля необычайно сильны и смелы. Я сочту за честь быть сегодня около него.

Префект колебался. Он знал, что дон Луис Перенна заинтересован, чтобы никто из наследников Морнингтона не был найден или, по крайней мере, не мог предъявить свои права и таким образом стать между ним и миллионами. Откуда же такое желание защитить Ипполита Фовиля от угрожающей ему опасности? Благородство? Или высокое чувство долга? Верность памяти друга? Несколько секунд Демальон всматривался в лицо, дышащее решимостью, в умные глаза, одновременно иронические и наивные, улыбающиеся и серьезные, глаза, которые смотрели искренне и открыто, и ключа к разгадке этого интересного человека они не давали.

В кабинет вошел секретарь.

— Бригадир Мазеру здесь, господин префект.

— Пусть войдет.

Он обернулся к дону Луису.

— Бригадир Мазеру один из наших лучших агентов. Он будет вам очень полезен.

Вошел Мазеру. Это был небольшого роста человек, сухой и крепкий, с длинными усами, тяжелыми веками, слезящимися глазами. Длинные, без всякой курчавости волосы придавали ему меланхолический вид. Префект вкратце объяснил ему, в чем дело и предложил действовать сообща с доном Луисом, который посвятит его во все подробности. Таким образом, дону Луису была предоставлена возможность и полная свобода действий, префект полагался на его богатую прозорливость и инициативу. Простившись с префектом и метром Лемертюмом, дон Луис вышел вместе с Мазеру. Дорогой он рассказал своему спутнику все, что знал, и тот сразу уверовал в его профессиональный талант и отдался под его руководство.

Они решили пойти прежде всего в кафе. Там узнали, что агент Веро — постоянный посетитель кафе, писал в этот день утром длинное письмо. Официант припомнил, что сосед Веро по столику также потребовал почтовую бумагу и два раза посылал его за конвертами.

— Подмен писем, как вы и предполагали, — сказал Мазеру.

Официант описал соседа Веро достаточно подробно: человек высокого роста, слегка сутулый, каштанового цвета остро подстриженная бородка, пенсне в черепаховой оправе на шелковом шнурке и палка черного дерева с серебряным набалдашником в виде головы лебедя.

— Этого полиции хватит, — сказал Мазеру.

Они собрались было уходить.

— Одну минуту, — остановил дон Луис своего спутника.

— В чем дело?

— За нами следили.

— Это еще что такое? Однако…

— Пустяки. Я знаю, в чем дело и предпочитаю покончить разом. Подождите меня, обещаю вам, что вы позабавитесь.

Он вскоре вернулся с высоким худым господином с бакенбардами.

— Господин Мазеру, мой друг господин Кассерос, атташе перуанской миссии, которому было поручено собрать данные, подтверждающие мою личность. Итак, месье Кассерос, вы меня искали? — весело продолжал он. — Мне так показалось, когда я вышел из префектуры. О, месье Мазеру сама скромность: вы можете говорить при нем. Кстати, он в курсе дела.

Кассерос все еще колебался. Перенна усадил его против себя.

— Приступим прямо к делу, месье Кассерос! Я не боюсь называть вещи своими именами. Выигрываешь время. Итак, вам нужны деньги. Вернее говоря, добавочные деньги. Сколько?

Перуанец еще раз оглянулся на спутника дона Луиса, потом он вдруг решился и выпалил глухим голосом:

— Пятьдесят тысяч!

— А, черт возьми, какой же у вас аппетит! — воскликнул дон Луис. — Что вы на это скажете, господин Мазеру? Пятьдесят тысяч — сумма кругленькая! Тем более что… Припомним, друг Кассерос. Несколько лет тому назад я имел честь познакомиться с вами в Америке и, поняв, с кем имею дело, предложил вам в течение трех лет оформить мое испано-перуанское происхождение, снабдив меня неоспоримыми документами и почтенными предками. Вы согласились. Цена была обусловлена: двадцать тысяч франков. На прошлой неделе, когда господин префект затребовал мои бумаги, я зашел к вам. Все оказалось в порядке. Сговорившись с вами относительно того, что надо рассказать господину префекту, я выплатил вам условленные двадцать тысяч франков. Мы квиты. Что же вам надо?

Перуанский атташе принял самую непринужденную позу и спокойно заявил:

— Я заключил условие с легионером. Сейчас я имею дело с наследником Космо Морнингтона, который завтра получает миллион франков, а через месяц, быть может, двести миллионов. Разница большая.

— А если я откажу вам?

— Я сообщу нотариусу и префекту, что произошла ошибка. Вы не только ничего не получите, но и будете арестованы.

— Так же, как и вы!

— Я!

— Разумеется, за подлог и изготовление фальшивых документов.

Атташе умолк. Его длинный нос вытянулся еще больше между длинными бакенбардами.

— Ну, Кассерос, полноте. Ничего вам не будет. Только не пытайтесь больше обойти меня. Другие, потоньше вас, срывались. Куда уж вам! Ну, что, сдаетесь? Не будете больше строить козни против прославленного Перенна? Прекрасно, прекрасно.