Антек коротко приказал:

По местам.

Разведчики разделились на две группы и поднялись в самолеты. Экипажи заняли свои места.

До вылета оставалось десять-двенадцать минут, можно было посидеть, подумать. У каждого человека ведь есть о чем подумать перед тем, как идти в бой. Можно вспомнить речку, где десять лет назад ловил ершей, зеленую полянку, где первый раз горячие губы любимой коснулись твоих губ, можно, закрыв глаза, увидеть, как по извилистым морщинам матери текут слезы.

На взлетной полосе вспыхнул зеленый огонек. Никита взглянул на часы и сказал:

Внимание. Моторы!

Луч прожектора, как длинное щупальце спрута, скользнул по небу. Он то приближался к самолету, готовый ослепить его ярким светом, то снова удалялся, и тогда звезды впереди казались особенно яркими на темном фоне неба. Внизу извилистой лентой вспыхивали и гасли огни: пушки, минометы выплевывали металл в черную ночь. И ночью шли бои, и ночью земля стонала от боли…

Никита повернулся и подозвал Антека.

Перелетаем линию фронта, — сказал он.

Где второй самолет?

Никита кивнул головой вправо:

Там.

Внезапно яркое щупальце пересекло небо, заметалось, как в судороге, между звездами, потом медленно-медленно стало ползти с востока на запад. Казалось, оно чувствует, где-то недалеко плывет его жертва, беспомощная, одинокая в этом огромном черном океане. Вот она! Мечется, словно в агонии, бросает свое тело из стороны в сторону, пытаясь уйти от погони. Но спрут охватывает ее своей длинной лапой, будто присасывается к ней. Мгновение — и вот уже вторая, третья лапы чудовища скрестились над жертвой. Обреченная, она еще не сдается. Она хочет вырваться, затеряться в густом мраке, но, кажется, у нее нет уже сил, движения ее становятся вялыми, безвольными. Конец? С земли летят огненные трассы. Они еще не коснулись тела жертвы, но с каждой секундой приближаются… Никита, Антек, весь экипаж наблюдают за этой борьбой. Никита так сжимает штурвал, что больно рукам. И вначале шепотом, потом все громче просит:

Андрей, ну, Андрей, брось машину на крыло… Вот так! Ах, черт! Они ведь подожгут тебя, Андрюшка…

Антек молчит, стиснув зубы. Там, в самолете, летит его сестра Мария. Там летят его друзья, лучшие друзья, нет, там летят лучшие юноши и девушки Польши. Да, самые лучшие, в этом Антек уверен. И их сожгут?!

Он положил тяжелую руку на плечо Никиты:

Мы не можем помочь? Чем-нибудь? Отвлечь на себя?..

Никита видит, как сжимается кольцо трасс вокруг самолета друга. Как помочь? Можно дать ракету, осветить машину, но что это даст? Может, у них там много зениток, и они часть огня перенесут на его самолет?

Штурман, ракету! — крикнул он.

Небо вспыхнуло.

Ну, Андрей! — крикнул Никита. — Ну, уходи!

Андрей бросил машину вправо, влево. Луч заметался, запрыгал по звездам. Трассы летели вслепую, в ночь.

Антек кричал:

Они ушли! Они ушли!

Теперь — мы, — спокойно проговорил Никита и плотно задернул оконные шторки.

Он изменил курс самолета, но не надеялся, что удастся уйти от прожекторов. Он ждал, готовясь к маневру. Светящаяся стрелка часов медленно, очень медленно отсчитывала секунды. Никита снова изменил курс. Впереди была ночь, впереди было черное небо с тусклыми фонариками звезд. А сзади? Спрут не мог уснуть. Почему же он?..

Все ясно! — Голос штурмана раздался над самым ухом Никиты.

Что ясно?

Посмотри, командир.

Никита накренил машину, отдернул шторку и взглянул вниз. Антек, увидев на его лице улыбку, спросил:

Что там?

«Петляковы» пришли на работу, — ответил Никита. — Теперь фрицам не до нас.

Далеко позади осталась линия фронта, под самолетом плыла темная, угрюмая, затаившаяся земля. Она была похожа на черную пустыню, где нет жизни и нет света. Хотелось побыть сейчас там, на этой земле. Постоять, прислушаться: неужели все стало мертвым? Неужели это пустыня?.. Нет! Вон тускло вспыхнули, как глаза волка, два желтых пятнышка — две притушенные фары машины. Вспыхнули — и мгновенно погасли. А вон там, около черного массива леса словно длинное блестящее тело удава, крадется колонна танков, ползет вслепую, машина за машиной, настороженно, медленно, готовая при первом разрыве бомбы ринуться в лес, рассеяться… Проплыла под крылом петля реки, грустными синими глазами взглянули в небо два тихих озерца. И снова леса, темные, мрачные.

Польша, — сказал Никита.

Антек долго смотрел в окошко вниз, на землю. Нет, не было у него радостного волнения, не пело его сердце от счастья встречи с родиной. Слишком много знал разведчик о том, какие страдания выпали на долю его народа. Что ж, нет сейчас счастья там, внизу, и нет счастья здесь, в сердце разведчика Антека. Скоро ли оно придет? Антек знает: вот такие, как этот летчик Никита, помогут ему и его друзьям, чтобы оно пришло скорее. И тогда будет радостное волнение, и сердце будет петь от счастья. А сейчас…

Сейчас должна быть под нами железная дорога, — сказал Никита, — но я ее не вижу. Штурман!

Летим правильно, командир, — ответил штурман. — Железная дорога вот-вот выйдет из леса. Вот она! Хорошо идем, командир! Пересекли ее в точно заданном месте. Теперь осталось недолго.

Почему не видим второго самолета? — спросил Антек.

Мы ведь отстали, — ответил Никита. — Если у Андрея все в порядке, он, наверно, уже идет на посадку.