отправится в экспедицию? И что за люди создадут такую технику? Чем они будут жить? И какой будет их Земля?
Наше отношение друг к другу в экипаже строится только на одном — на отношении к работе. А что такое отношение к работе? Это значит, что сам берет ее на себя тот, кто больше в ней разбирается, кто стремится больше сделать. Я думаю. что это и будет определять будущие отношения между людьми, когда многие проблемы с самим обитанием уйдут на второй план. Останется одно: работа, знания, отношение к делу. Это не исключит проблем, останутся и человеческие трагедии, переживания, удачи и неудачи, но это будет все строиться уже на более высоком уровне твоей отдачи и служения обществу.
Любой человек в той или иной мере талантлив и может развить силу характера. Но в жизни есть масса приятных и доступных моментов, которые отвлекают, мешают выразить себя, понять свои возможности, найти свое «я», поверить в то, что ты человек, личность со своим взглядом на жизнь, со своей позицией, и утвердиться верой в свою значимость через конкретные дела и поступки. Чтобы прийти к этому, нужна цель и надо отбрасывать по пути к ней все лишнее, что мешает быть последовательным. Это дорога с большими ухабами, и надо себя на ней не растрясти, не разменять на оправдывающие компромиссы, уметь противостоять давлению среды, не пугаться ее. И тогда, познав механизм самосовершенствования, ощутишь благородное удовлетворение, что ты управляешь жизнью, а не несешься безлико в ее потоке.
Идея дневника возникла не случайно, а потому, что в печати труд космонавтов часто представлен настолько отлакированным, что люди стали терять к нему интерес, не доверяя тому, что пишется, так как это стало расходиться с реальной жизнью. Поэтому в дневнике хотелось рассказать обо всем, что человека мучает на борту, чем он там живет, как работает, в чем находит силы, чтобы выдержать такой полет.
Раньше систематических записей не делал, хотя отрывочные веду со школы, а здесь решил взяться за это нелегкое дело, потому что видел, как в многочисленных публикациях о нашей работе авторы, увязывая материал в какую-то композицию, незаметно допускали искажения, а дальше со ссылкой на них пишутся статьи, книги, где уже теряется истина; трудности нашей жизни, индивидуальность каждого, то есть обыгрывается только внешняя ее сторона.
Меня часто спрашивают: как писался дневник, действительно в космосе или он пишется на Земле? Сразу же скажу, написать по воспоминаниям хронику каждого дня в течение семи месяцев невозможно. Начал, я его 28 апреля 1982 года в день, когда мы, завершив подготовку к полету, вылетели в Байконур, а закончил 26 декабря, в день возвращения в Москву. Часть дневника до дня старта 13 мая отдал врачу экипажа, чтобы отвез домой, а другую часть продолжил, уже в полете. Для дневника заранее составил. форму типового листа, где, помимо записей три раза в день давал оценку по пятибалльной шкале следующих параметров своего состояния: сон, аппетит, настроение, работоспособность и ежедневную переработку в часах. Помимо этого здесь же учитывал отказы аппаратуры и ошибки в работе.
При этом постоянно мучил вопрос, все ли писать, поймут ли, не слишком ли откровенно, а вдруг что случится, и дневник окажется без меня в руках людей. Как обо мне подумают, ведь у меня семья, друзья, не слишком ли наивно буду выглядеть. Кроме того, беспокоило и то, поймут ли правильно медики мои откровения о самочувствии: ведь я действующий космонавт, и не обернется ли это потом против меня, В общем, как определить степень откровенности общения в дневнике даже с самим собой, тем более я и раньше имел уже из-за этого немало неприятностей. Но я. понял, стоит мне начать делить, что можно писать, а что нет, как все это станет бессмысленным, никому не нужным — ни мне, ни тем, кто будет читать, так как недомолвки, искажения, лакировка, хотя бы по мелочам, сломают идею, а значит, и мой интерес к ней, и не будет сил тащить этот бессмысленный груз. И я стал писать все как есть, что вижу, ощущаю, думаю, делаю, но не просто занимался констатацией фактов, а старался разобраться, ответить самому себе, почему я так воспринимаю, если с чем-то внутренне не соглашался.
Чтобы отделить вопросы сугубо профессиональные от бытовых, вел два дневника — один рабочий, а другой бытовой, который и публикую. Рабочий дневник сегодня также обработан. Это более 400 страниц наблюдений и столько же зарисовок по результатам экспериментов, анализу техники и рекомендации по ее совершенствованию. Бытовой дневник — это жизнь, 24 часа, ежедневно сплетенных с работой, и так все 211 суток. Эти дневники были написаны сверх программы полета по собственной инициативе с одним желанием и стремлением, как можно больше сделать и оправдать свое присутствие в космосе.
Мне могут сказать: «Но это ваше личное восприятие, а другие могут видеть все иначе». Согласен, а поэтому хочу одного, чтобы, работая в космосе, мы не теряли свой опыт, а накапливали его по крупицам от каждого космонавта. Иначе нельзя прийти к обобщениям, сделать выводы для тех, кто будет летать после нас. В чем-то наши взгляды будут сходиться, где-то нет, но те, кто отправляет нас в полет и кто придет после нас в космонавтику, разберутся, что использовать, над чем задуматься, а в чем и не согласиться. Но уверен, каждый поймет другого, даже если с ним не согласен, признав его право иметь свой взгляд.
На Землю привез оба дневника и письма. Много писем от родных, друзей, знакомых и незнакомых людей. Я не мог оставить их там, эту прекрасную память о тех, кто был рядом со мной все это время, чтобы, общаясь с ними потом на Земле, помнить, насколько богат человек душой, когда она высвечивается в благородном стремлении помочь другому. Эта искренность порыва, отправленная в космос, к сожалению, не всегда заметно соседствует рядом с нами на Земле. Вот эти материалы да некоторые уточнения отдельных моментов, которые беру из записей радиообмена, составили дневник, который вы читаете. Это документ о наших с вами достижениях в космосе, о нашем человеке со всеми его сильными и слабыми сторонами. Но это правда, и я обязан вас с ней познакомить.
День провели хорошо. Занимались визуальными наблюдениями. Сейчас идем над Союзом, а по нему больше всего и хочется поработать, так как много поставлено интересных задач. Но надо вести радиообмен, вот и дергаешься то туда, то сюда, стараясь в сеансе связи успеть принять радиограммы для работы на завтра и отнаблюдать указанные районы, и когда что-то интересное увидишь и не успеваешь отснять или зафиксировать, аж взвизгнешь от сожаления, А все потому, что мы стали замечать много интересного. Работа же по визуальным наблюдениям в основном неплановая, на энтузиазме, а нужная ориентация бывает не всегда. Поэтому в любую свободную минуту стараешься заглянуть в иллюминатор, чтобы не прозевать что-нибудь на Земле или: в атмосфере. И часто бывает, когда ты занят по программе другими делами или должен спать, как раз то, что хочешь увидеть, проходит под нами или рядом. Вот и охотишься за счет еды, физо, ночами не спишь, чтобы получить хороший кадр, увидеть новое или разобраться в том, что пока еще не понял. А я заводной, увлекаюсь, Надо бы сдерживать себя, ведь можно так и сорваться, а еще летать и летать.
Проходим Одессу. Она в дымке. Картина размазанная, как в тумане. Сейчас лежу в переходном отсеке, поперек его, в моей любимой позе — ногами уперся в противоположный борт, чтобы не всплывать, а спина лежит, как в гамаке, огибая профиль стенки. Скафандры убрали, стало просторно, вокруг семь иллюминаторов, так что хороший круговой обзор, как с капитанского мостика, только не шхуны, а орбитального комплекса, плывущего в пространстве. Особенно это ощущение возникает, когда стоим в гравитационной ориентации. Если переходным отсеком вверх, то станция оказывается вся внизу под нами, при этом плоскость солнечной батареи видна в иллюминаторе, как мостик, с которого раскрывается величественная панорама огромной нашей планеты, А когда переходный отсек внизу, то ощущение, как будто летишь на воздушном шаре, над гигантским шаром красочной Земли.
В этом отсеке два поста управления. Много приборов развешано на поручнях для работы в тени и на свету. По бортам карты Земли и неба, плавает звездный глобус, секстант, малогабаритный оптический телескоп «Пума», различная кино-, фото- и спектральная аппаратура. На одном из иллюминаторов установлена бленда для исключения засветок при наблюдении структур атмосферы на дневной стороне. У люка лежит мешок с материалами научных экспериментов, всегда готовый к возвращению на Землю. В общем, настоящая лаборатория. Кстати, как я уже говорил, этот мешок на входе в транспортный корабль не случайно лежит: если возникнет ситуация, когда потребуется немедленно покинуть станцию, мы обязаны
