мне предстоит, по-видимому, малоприятная работа. Я не подозревал, что Айронз ходит по земле, и он тоже не числил меня в живых. Расставшись, мы никак с ним не соприкасались, и трудно было вообразить, что наши пути вновь сойдутся. И все-таки мы встретились: он узнал меня, а я — его. Айронз — малый пугливый, с причудами.
Он меня боялся и ни разу не пробовал, используя известную ему тайну, выудить из меня деньги. Но мне было не по себе. Я сомневался: что, если после моего отъезда он обо всем разболтает? Я взвесил все соображения и пришел к выводу, что с Айронзом придется, очевидно, как-то поладить, но толкнуть к этому меня могла только крайняя необходимость. Иное дело доктор Стерк — тупой, самонадеянный болван. Лицо его показалось мне знакомым по Ньюмаркету; годы его изменили, однако вскоре выяснилось, что я не ошибся, — это подтвердил и Айронз, подробно рассказавший мне о докторе. Я почувствовал, что Стерк пытается меня раскусить, хотя и безуспешно; нельзя было предвидеть, какой образ действий он изберет; а что именно он видел и насколько хорошо запомнил — оставалось только гадать. Ощущение тоже было не из приятных.
Мне вздумалось жениться. Называть имена нет необходимости. Я полагал, что затруднений — ввиду моего богатства — не встречу. Если бы брак состоялся, я покинул бы Чейплизод.
Но ничего этого не произошло. Всем было бы лучше, если бы мысль об угрозе не запала мне в голову. Такой уж я человек: поставив перед собой цель, не откажусь от нее, пока не попытаюсь достигнуть. Я способен выжидать и, прежде чем нанести удар, наперед продумать, что выигрышней. Но от однажды намеченного я уже не отступаюсь и поэтому продолжал гнуть свое.
Упорство этого мерзавца Стерка казалось мне опасным. Чтобы уцелеть самому, необходимо было его устранить. Я испробовал несколько способов. Сначала подбил его рассориться с Тулом, но до дуэли дело не дошло; более серьезной оказалась размолвка с Наттером, но и та кончилась ничем. Деваться было некуда, сэр, и час мой настал. Случилось то, чего я давно ожидал: у меня в кабинете Стерк объявил, что узнал меня, и потребовал денег. Деньги — пустяк; я мог отвалить их целую кучу, хотя при шантаже поборы склонны возрастать — и легко остаться раздетым до нитки. Хуже другое: стоит человеку заполучить от вас на таких условиях пускай даже шестипенсовик, и он становится вашим тираном, он начинает вами повелевать, а рабства терпеть я не в состоянии.
Злобой по отношению к Стерку я не проникся, клянусь честью, как джентльмен; я его прощаю и надеюсь, он простил меня. Он должен был сделать против меня выпад — это справедливо. Нам трудно обуздывать наши инстинкты. У каждого из нас таится внутри хищник. Хотя проклятое безрассудство Стерка меня взбесило, я сожалел, что он сам заставляет меня убрать его с дороги. Так или иначе, а я должен был от него избавиться.
Спешить не стоило. Я мог позволить себе немного выждать. В тот вечер, когда мы встретились, я предположил, что домой Стерк пойдет пешком. Он отправился в город в экипаже полковника Страффорда. Экипаж вернулся сразу после полудня пустой. Я изучил привычки Стерка: он обедал в таверне Китинга в четыре часа. Мерсер, с которым он должен был обсудить финансовые дела, в конторе с ним не встречался. По словам Стерка, они договорились, что он будет дожидаться Мерсера, когда тот вернется к себе домой в половине пятого. Разговор предполагался деловой, и я отвел на него пять минут.
Стерк мог на обратном пути взять карету. Но он был скуповат и считал каждый шиллинг; поэтому, скорее всего, подумал я, пойдет пешком. Обычно он шел мимо Звездного форта через густой лес, прилегающий к складу боеприпасов. Там мы и повстречались. Я сказал, что направляюсь в город, спросил, как у него дела, и медленно пошел рядом с ним, словно желая выслушать ответ. В кармане у меня лежала налитая свинцом трубка, у пояса я держал клинок, но пистолета при мне не было. Место для стрельбы было, конечно, неподходящее — сразу поднялся бы переполох. Я резко обернулся к Стерку и сбил его с ног. Он интуитивно почувствовал, что именно должно произойти, и, падая, крикнул: «Убийство!» Этот подонок Наттер оказался в лесу всего в сотне ярдов справа и заулюлюкал в ответ. Я едва успел дважды крепко хватить Стерка по голове — такими ударами можно было свалить и быка. Вторым ударом я пробил ему череп и пронзил бы насквозь клинком, однако Наттер был уже совсем близко, мне показалось, я узнал его голос. Я стремглав бросился сквозь кусты, потом углубился в ложбину за складом — и был таков.
В парке клубился легкий туман, и там я никого не встретил. Я перебрался через парковую стену, миновал каменоломню, прошел по течению ручья в Койл — и дальше к своему дому. Когда я приблизился к Чейплизоду, никого вокруг не было видно. Возле дерева мне попался доктор Тул. Я спросил у него, в клубе ли Наттер. Он ответил, что нет, и добавил, что вряд ли он сейчас дома: мальчик-слуга Тула полчаса назад видел, как Наттер в дорожной одежде выходил из дома на улицу.
Я состроил разочарованную гримасу и, удостоверившись, что в лесу был именно Наттер, зашагал дальше. Меня грызла тревога: я не знал наверняка, мертв ли Стерк. Будь в моем распоряжении еще секунда-другая — и дело было бы сделано. Уверен я был лишь наполовину. Вернуться и докончить начатое я не мог. Я даже не мог сказать, по-прежнему ли Стерк лежит в лесу, и если да, то не созвал ли туда Наттер к этому времени целую толпу. Итак, сэр, жребий был брошен, я ничего не мог изменить и должен был положиться на свою судьбу — будь что будет.
Моего отсутствия никто из слуг не заметил. Я тихо вошел в дом, открыл дверь спальни и зажег свечу. Это была ошибка, глупость, но имелся только один шанс из тысячи, что она не пройдет даром. Я вымыл руки: трубка была запачкана в крови, кровь была и на пальцах. Я завернул трубку в красный носовой платок и запер ее в ящик комода с намерением потом, когда слуги улягутся, ее уничтожить. И только в эту минуту меня пробрала дрожь и по жилам пробежал холодок — возраст не тот. Я сохранял полное хладнокровие, однако нервное напряжение сказывалось, двадцать лет назад все обстояло иначе. Я налил себе стаканчик, и тут за окном послышался шум. Этот идиот, Клафф, меня тогда и увидел, как он сам говорил.
На следующее утро Стерка перенесли домой; Наттер исчез — и все подозрения пали на него. Все складывалось удачно. Однако, хотя Пелл и объявил, что Стерк умрет, не приходя в сознание, а трепанация черепа повлечет за собой немедленную смерть, у меня было предчувствие, что к раненому вернется память и он заговорит. Я скрупулезно описал данный медицинский случай в письме моему лондонскому врачу — это настоящее светило — и получил ответ, в точности совпадающий с мнением доктора Пелла. Все единодушно утверждали, что трепанация равносильна гибели. Могли пройти дни, недели, месяцы — сколько угодно времени, но ни малейший проблеск сознания не озарил бы постель умирающего. И все-таки, сэр, я чуял недоброе. Стерк умирать не торопился.
Как видите, я рассказываю вам все без утайки. Я предложил Айронзу сумму, которая являлась для него целым состоянием, он иногда прислуживал у постели Стерка, помогая перевязывать раны; он должен был улучить момент и задушить его мокрым носовым платком. Я сделал бы это и сам, когда мне единственный раз представилась возможность, если бы только мне не помешали.
С согласия миссис Стерк я пригласил доктора Диллона. За трепанацию я обещал ему пятьсот гиней. Этот молодой прохвост, как я мог доказать, уморил кровопусканиями олдермена Шерлока в угоду его юной супруге. Кто бы подумал, что нищий развратник не сразу решится за пятьсот гиней пробуравить своим трепаном череп полумертвеца — в сущности, уже трупа? Лихорадочное ожидание затягивалось. Мне не давала покоя страшная мысль о том, что к Стерку вернется сознание и он заговорит — это повергло бы меня в прискорбную ситуацию, в которой я теперь и оказался; но тогда я был полон решимости во что бы то ни стало покончить с проклятой неизвестностью.
Посчитав, что Диллон забыл о своей договоренности из-за свинского беспутства, я склонился к другому пути. Я решил предоставить Стерка природе и обвинить во всем Наттера на основании показаний, которые Айронз под моим давлением подтвердил бы под присягой. Как оказалось, это был бы наилучший выход. Если бы Стерк умер, не сказав ни слова, а Наттера повесили как убийцу, вопрос сам собой навсегда бы закрылся и Айронз был бы у меня в руках.
Я рассмотрел дело с разных сторон. Риск я предугадывал с самого начала и заготовил множество ухищрений с целью добиться желаемого, однако все планы мои, один за другим, опрокидывала судьба. Даже сейчас я не могу с полной уверенностью сказать, не разумнее ли было дожидаться, пока Стерка не настигнет неизбежный, по мнению докторов, конец. Несмотря на все их рассуждения, у меня, повторяю, было предчувствие, что перед смертью он очнется и изобличит меня. Быть может, я совершил ошибку, но ошибка была предопределена, и тут уж ничего не попишешь.
Итак, сэр, вы видите, что мне не в чем себя упрекнуть, хотя все и рухнуло.
Услышав шорох за входной дверью, я понял, что разоблачен — Стерком или Айронзом — и что это
