Смайли, напечатали «мамаши». Гиллем самолично наблюдал, как восемнадцать страниц были размножены и скреплены вручную – все двадцать четыре экземпляра. Теперь плоды их трудов лежали перед людьми, сидящими вокруг этого большого стола, среди стаканов для воды и пепельниц. Немного приподняв свой экземпляр над столом, Эндерби с громким шлепком опустил его обратно.
– Все прочитали это? – спросил он. Прочитали все.
– Тогда начнем, – объявил Эндерби и обвел всех немного надменным взглядом. Глаза у него были воспаленные. – Кто первый? Ты, Оливер? Это ты нас здесь собрал. Тебе и карты в руки.
Гиллем подумал, что Мартиндейл, который всегда был грозой Цирка и всех его начинаний, на этот раз ведет себя на редкость тихо, что совсем на него не похоже. Его взгляд был почтительно обращен к Эндерби, уголки рта опушены, как будто он чем-то огорчен.
Лейкон решил начать с обеспечения своих тылов.
– Прежде всего, разрешите мне сказать, что для меня это является не меньшей неожиданностью, чем для всех вас, – сказал он. – Это – очень серьезный удар, Джордж. Возможно, было бы легче это воспринять, если бы мы были лучше подготовлены. И, должен сказать, что я чувствую себя немного неловко, выступая в роли человека, который должен обеспечивать постоянную связь со службой, в последнее время не очень стремящейся к поддержанию связи.
– Правильно, совершенно правильно, – поддержал Уилбрахем.
Смайли невозмутимо молчал. Преториус хмуро кивнул в знак согласия.
– Кроме того, все это происходит в очень неподходящее время, – добавил Лейкон многозначительно. – Я хочу сказать, что предположение, которое само по себе требует серьезнейшего рассмотрения, может иметь серьезнейшие последствия. Здесь очень многое надо осмыслить. Очень многим неприятным фактам посмотреть в лицо. Так ведь, Джордж?
Обеспечив пути для отступления, Лейкон постарался изобразить, что, может быть, никакой «бомбы под кроватью» на самом деле и нет.
– Разрешите мне кратко изложить суть вашего заключения. Можно? Если называть вещи своими именами, уважаемого китайского гражданина Гонконга подозревают в том, что он – русский шпион. Я правильно изложил главную мысль, Джордж?
– Известно, что он получает очень крупные суммы от русских, – поправил его Смайли, не поднимая головы.
– И эти выплаты осуществляются из секретного фонда, предназначенного для оплаты услуг нелегальных агентов?
– Да.
– Этот фонд предназначен только для оплаты таких агентов? Или он может использоваться и для других целей?
– Насколько нам известно, он не предназначен для других целей. – Смайли был так же немногословен.
– Ну, скажем, для таких целей, как пропаганда или вознаграждение в благодарность за неофициальное содействие развитию торговых связей – что-нибудь в этом духе? Не может такого быть?
– Насколько нам известно – нет, – повторил Смайли.
– Да, но возникает вопрос, насколько хорошо это известно? – с дальнего конца стола подал голос Уилбрахем. – Не так давно мы имели возможность убедиться, что не все так уж хорошо известно, или я не прав?
– Вы понимаете, к чему я клоню? – спросил Лейкон.
– Нам потребуется гораздо больше убедительных фактов в подтверждение этого, – изрекла с ободряющей улыбкой дама в коричневом из Колониального ведомства.
– И нам тоже, – мягко согласился Смайли. Одна или две головы удивленно поднялись. – Мы просим разрешить и одобрить действия, которые будут направлены именно на то, чтобы получить такие факты.
Лейкон снова взял инициативу в свои руки.
– Предположим на минуту, что мы принимаем вашу гипотезу. Что эти деньги, как вы говорите, являются секретным фондом разведслужбы.
Смайли сдержанно кивнул.
– Есть ли какие-то основания полагать, что средства идут на подрывную деятельность во вред колонии?
– Нет.
Лейкон взглянул на свои записи – Гиллем отметил про себя, что он хорошо подготовился к совещанию.
– Не выдвигает ли обвиняемый требование, чтобы банковские счета Гонконга были переведены из Лондона? Что означало бы, что наш долг увеличится еще на девятьсот миллионов фунтов стерлингов?
– Насколько мне известно – нет.
– Не выступает ли он за то, чтобы мы убрались с этого острова? Не занимается ли он подстрекательством к беспорядкам? Добивается объединения с континентальным Китаем? Размахивает этим проклятым Договором (По всей вероятности, соглашение 1898 г., по которому у Китая на условиях аренды сроком на 99 лет, до 1.07.1997 г, была отторгнута северная часть полуострова Коулун с прилегающими островами)?
– Нам такие факты неизвестны.
– Он не является радикалом и сторонником установления полного равенства? Не требует создания сильных профсоюзов, свободного волеизъявления, введения обязательного образования, создания отдельного парламента для китайцев вместо нынешних покорных ассамблей, как там они называются?
– "Легко" и «Экско», – подсказал Уилбрахем. – И не такие уж они покорные.
– Нет, ничего этого он не делает, – ответил Смайли.
– Тогда что же он делает? – возбужденно перебил Уилбрахем. – Ничего. Таков ответ. Вообразили невесть что! Охота за химерами, существующими только в их воспаленном мозгу.
– Судя по тому, что нам известно, – продолжал Лейкон, как будто не услышав возбужденного выкрика, – вполне вероятно, что Ко делает ничуть не меньше для процветания Колонии, чем любой другой состоятельный и уважаемый китайский предприниматель. Не будем вдаваться в обсуждение, много это или мало. Он обедает у губернатора, но, насколькоя понимаю, у нас нет оснований утверждать, что он обшаривает его сейф, чтобы ознакомиться с содержимым. По сути дела, этого господина можно было бы назвать типичным гонконгским предпринимателем: один из распорядителей Жокейского клуба, занимается благотворительностью, является одним из столпов интегрированного общества, добился успеха в делах, богат, как Крез. Что касается этики, то представления о ней в среде предпринимателей примерно такие же, как моральные принципы в публичном доме.
– Ну, я бы сказал, здесь ты тоже не совсем справедлив, Оливер! – возразил Уилбрахем, – Поосторожней в выражениях! Вспомни о строительстве новых городских кварталов.
И снова Лейкон как будто не услышал его:
– Следовательно, мы можем сделать вывод, что трудно найти менее подходящий объект для подозрений со стороны английской разведслужбы или для вербовки русской разведкой – ну, разве что кавалер Креста Виктории, или ветеран войны, получающий пенсию по инвалидности, или обладатель титула баронета.
– В нашем мире это называется хорошей крышей, – сказал Смайли.
– Очень тебе признательны, Оливер, – прочувствованно поблагодарил Эндерби.
Да, они со Смайли стоят друг друга!" – восторженно решил Гиллем, вспоминая тот ужасный обед в Аскоте. «Буки-Злюки во дворе… И Понтиферу крышка!» – мысленно продекламировал он, вспомнив, как тогда это сделала хозяйка.
Эндерби пригласил выступить Хаммера, представителя Министерства финансов. В его гневной речи Смайли хорошенько досталось за недостатки в финансовой отчетности, но, судя по всему, никто, кроме этого ведомства, не считал, что данные прегрешения Смайли имеют сейчас какое-то значение.
– Совсем не для того вам был предоставлен секретный спецфонд, – возмущенно настаивал Хаммер с неистовством, свойственным его уэльскому темпераменту. – Они должны были использоваться…
– Ладно-ладно. Допустим, Джордж поступил нехорошо, – вмешался в конце концов Эндерби, заставляя
