езды. Полминуты лета, если на «Сапсане».

– Настя-то скоро вернется?

– Насте какой-то урод предложил поступить в школу моделей, – сказал Гриша. – Я его, урода, поймал и сказал, что ноги пообрываю. А Насте я все про моделей объяснил.

После мордобоя, приключившегося между Черягой и Ахрозовым, и последовавшим за ним вызовом к Извольскому, Гриша сделал самое умное из того, что он мог сделать: он отослал Настю из Павлогорска. Две недели она провела в Черловске, а потом уехала в Италию.

Новому главе службы безопасности Павлогорского ГОКа не приходилось теперь разводить двух своих непосредственных начальников. К тому же Гриша вел жизнь не то чтоб целомудренную. Раньше, в Черловске, он никаких дебошей дома не устраивал, потому что к его услугам было собственное казино, а в Павлогорске вышло сильно наоборот: что ни ночь, в гостевом домике в «турецкой деревне» собиралась попойка со шлюхами. При Насте это было б никак невозможно, Настю Гриша очень берег. Ахрозов гулял и пил вместе с Гришей. И чем чаще они пили вместе, тем невозможней было отозвать его в сторонку и сказать:

– Гриша. А ты не отдашь Настю за меня замуж?

Потому что Гриша бы улыбнулся и сказал:

– Сереж, ты че? Перебрал? Вон, Катеньку возьми, или Лизу… Иди сюда, Лизхен!

Правда, было и некоторое неудобство, которое заключалось в том, что Гриша очень боялся за Настю даже в Италии. Она запросто могла выкинуть что-нибудь такое, вроде школы моделей. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, он отправил вместе с Настей свою двоюродную тетку, преподавательницу французского языка, пятидесяти трех лет. Но как-то Гриша сомневался, что пятидесятитрехлетняя преподавательница сможет удержать Настю в узде.

– Дождей много, – сказал Ахрозов, – и насосы барахлят. Из-за энергетиков, черт бы их подрал.

– И чего делать?

– А что я должен делать? Плотина принадлежит городу. Укреплять ее должны мы. Я говорю: «Давай укрепим», Слава говорит, они хоть как налоги нам это зачтут? Я говорю: «нет». Слава: «Пока не будет зачета, не будет и плотины».

Ахрозов помолчал.

– Покойник Анастас летом постановление подписал: мы ремонтируем плотину, а нам за это списывают триста миллионов налогов.

– И что же ему было нужно?

– Известно чего ему было нужно, – сказал Ахрозов. – Уточнить?

– Не надо, – усмехнулся Гриша. Допил водку и задумчиво изрек: – Убийцу-то так и не нашли. А ведь в «Кремлевской» должны были камеры стоять.

Ахрозов пожал плечами.

– Я так думаю, – сказал Гриша, – что Цой знает, кто убийца. Анастас, он странный парень был… сука полная, а было в нем что-то. Кто его знает, с кем он спал? я так думаю, непростой был убийца. Представляешь, вдруг это губернаторша была?

– Гриша… – хрипло сказал Ахрозов.

– Ну?

Ахрозов подошел к окну. За окном расстилалась непроглядная темень; в снежных лужах мерзли служебные «Жигули» охраны, да горели красные фонарики вдоль линии строительных работ. Фонари мигнули один раз, другой, потом загорелись снова. Видимо, где-то по сети прошел сбой.

Где-то внизу щелкнула решетка. По пустому коридору заводоуправления громко разнеслись шаги.

Дверь распахнулась: на пороге кабинета стоял мокрый Черяга.

– О, – сказал Сергей, – привет столичному начальству. Давно не виделись. Даже на пуск не собрался.

На пуск шагающего экскаватора на Северном карьере приехал Извольский с полпредом и все начальство холдинга. Не было только губернатора и его замов, хотя это был первый шагающий экскаватор, пущенный на ГОКе за последние десять лет.

– Давно, – согласился Денис. – Кстати, я когда сюда ехал, видел на том берегу заводские «БЕЛаЗы». Мы что, ремонтируем пруд?

– Нет, это делает мэр. Его фирма.

– А почему нашей техникой?

– Мы так договорились.

– И по скольку ж ты сдал технику в аренду?

Ахрозов молча подошел к столу, нашел нужный документ и протянул Денису.

Денис пробежал листок глазами.

– Неплохо, – сказал Денис, – совсем неплохо. Месячная аренда нашего экскаватора им обходится в девятьсот рублей, а нам его эксплуатация, вместе с зарплатой, стоит сорок семь тысяч. А сколько мэр получает за это?

Ахрозов помолчал.

– Если я правильно помню, – сказал Денис, – мэр получает за это сто двадцать миллионов рублей. Из бюджета.

– Ты меня в чем-то обвиняешь?

– Просто констатирую факт, что ты спер с мэром сто двадцать миллионов рублей. Тебе следовало это сделать другим образом, Сережа. Надо было просто договориться, что с комбината списывают налогов на эту сумму. И распилить ее пополам. Следов бы не осталось.

– Ты этот рецепт лично пробовал, или как? – уточнил Ахрозов.

– Пацаны, ну прекратите, – начал Гриша.

– Отчего же, – хрипло сказал Ахрозов. – У меня есть маленькая проблема. В области дожди. Шламохранилища переполнены. Если их прорвет, комбинат остановится. Дамба не моя. Отремонтировать в счет налогов не дают. Что мне делать?

– И под предлогом того, что тебе нечего делать, ты сдаешь технику в аренду по девятьсот рублей? Фирме, которую контролируют Мансур и мэр?

– Ты следак. Ты не инженер. Мне дешевле заплатить Мансуру, чем за железнодорожный мост, который смоет к чертовой матери.

– А энергетикам тебе не дешевле заплатить?

– Энергетикам – за что?

– По соглашению о реструктуризации. Которое ты хочешь разорвать.

– И разорву, – сказал Ахрозов, – к чертовой матери разорву. Мы тут на лучину перешли, а я им поллимона в месяц плачу. И, между прочим, не энергосистеме, а «мартышке» из Элисты!

– Это тебе Анастас предлагал?

Ахрозов сморгнул.

– При чем тут Анастас?

– Потому что это «мартышка» Анастаса, и потому что как только ты разорвешь это соглашение, она обанкротит ГОК!

– «Мартышка», которая получила долг за полкопейки? Да это мошенничество! Да в любом суде…

– В любом суде, кроме Черловского. В здешнем суде признают любой наш долг, даже перед сдохшей коровой.

– Не ты мне будешь указывать, что у нас долги, а что липа!

– А кто? Константин Цой? Или Фаттах Абишевич? Ты учти, Сережа, что предателям Цой ничего не платит. Потому что еще не было случая, чтобы Цой мог кинуть человека и не сделал этого.

Ахрозов нажал на кнопку селектора.

– Люба, – сказал он, – ты еще здесь? Вудь добра, подготовь приказ. Об увольнении с поста гендиректора Сергея Ахрозова и о назначении и.о. Григория Епишкина. Подпись. Ахрозов.

– Сергей, – заорал Гриша, – приди в себя!

В предбаннике послышался топот, почти сразу же дверь кабинета распахнулась, и в нее влетели два техника с выпученными глазами.