у вас есть, а постоянного источника денег у вас не будет. Самое мелкое решение суда, которое не то что позволит вам отстоять бизнес, а просто создаст прецедент для новой жалобы, стоит не меньше двадцати тысяч долларов, а в случае с человеком в розыске – и того больше. А вам надо будет защищать сразу четыре бизнеса. По моим подсчетам, если вы решите драться, вы будете проедать по двести тысяч в месяц.

– Вы думаете, у меня нет таких денег? – спросил Горный.

– Кроме денег, у вас есть и партнеры. И если я что-нибудь понимаю в их психологии, то первое, что они сделают – это переведут стрелки на вас. Они скажут, что бизнес сдох из-за вас, и вы должны возместить убытки. Потому что бандиты всегда берут деньги не у виноватого, а у слабого.

Горный молчал.

– Кого вы защищаете? – спросил Денис, – Цоя? Цой стал такой большой, что не общается с вами. Степана? Степан разучился стрелять и играет в самолетики. С вами общается Фаттах. А Фаттах – это мелкий сучонок, который живет по принципу: «падающего – ограбь». Про Анастаса я говорить не буду. Афанасий Горный, который в лагере создавал для воров кооперативы, никогда не будет партнером гомосексуалиста.

Горный пошевелился – добыл стакан воды и залпом выпил. Он очень хорошо помнил свой разговор с Фаттахом неделю назад.

– Все, что мы используем, это легальные методы, – сказал Денис, – а легальные методы имеют один недостаток – раз запустив, их нельзя остановить. Вы – разумный человек, вы не игрок, как Цой. Если вы видите, что проиграете партию, вы не будете ее доигрывать. Поэтому я здесь. Против желания Сляба. Категорически против желания Ахрозова. Вы видите, что я могу поставить мат в три хода, а я предлагаю почетную ничью.

За столиком воцарилось молчание. Грохнула на кухне оброненная поваром кастрюля, где-то далеко за окном звякнул трамвай. Денис глядел на руки Горного. Горный посмотрел, куда он глядит, спокойно улыбнулся, но искалеченной руки не убрал.

– К вопросу о легальных методах, – задумчиво сказал Горный, – вряд вы такой уж их сторонник, Денис Федорович, если приказали убить Мансура. И Панасоника.

– Чушь, – сказал Денис сердито, – я клянусь, я…

Горный властно поднял руку, и Денис замолчал.

– Мансур, наверное, выживет, – задумчиво сказал Горный, – месяца два еще будет валяться, но выживет. Я тебе никогда не рассказывал, как Мансур помог мне с бандитами?

– Нет.

– На меня наезжал один бычок. В девяносто четвертом. Я пожаловался Мансуру. Мансур посадил его в машину и при мне застрелил.

Денис удивленно поднял брови.

– Потом люди этого бандита начали приходить к Мансуру с претензиями. Мне пришлось прятаться. Платить. Мансур сказал, что я был неправ. Что я неверно объяснил ситуацию. И в возмещение должен отдать бизнес. Я бы отдал бизнес, только я случайно встретил убитого в ресторане в Черловске.

Горный помолчал.

– Вот такие у меня… партнеры… – негромко сказал Горный. – Там в чем заключается ничья?

– У нас кончаются проблемы с нехваткой вагонов. У нас перестают выключать электричество. Вы продаете свою железнодорожную компанию «Южсибпрому» и становитесь первым заместителем его генерального директора. Ваш остальной бизнес нас, разумеется, не касается.

– Я последний раз был чьим-то замом тридцать лет назад.

– Это отказ? – спросил Денис.

Горный долго молчал.

– Нет, – сказал Горный. – Это не отказ. Просто если вы помните мою биографию, вы понимаете, почему я не могу быть замом у помошника Андропова. Почему бы вам не назначить на это место меня?

Невесело усмехнулся и добавил:

– Я, как-никак, тоже чекист…

Денис помолчал. Горный был прав, и к тому же нынеший директор «Южсибпрома» Агафонов был даже не пустым местом, а отрицательной величиной. Вездеятельность бывшего помощника Андропова была причиной половины бед ГУПа, и между Извольским и Ревко уже существовало твердое соглашение, что Агафонова надо менять.

– Я не могу решать этот вопрос сам, – сказал Денис.

– Ну так обсуди его с Ревко. Встретимся завтра в двенадцать. Подойдет?

– Завтра в девять.

Горный посмотрел на часы: они показывали пол-первого ночи.

– У меня у внучки завтра день рождения, – сказал Горный, – и я ей игрушку обещал купить, а центральный универмаг в воскресенье работает с девяти. Завтра в пол-десятого. У меня в офисе.

Горный, не прощаясь, встал, и побрел к двери.

– Афанасий, – негромко окликнул его Денис.

Горный обернулся.

– Если мы придем к согласию, ты мог бы организовать для меня встречу со Степаном?

– Почему со Степаном? Почему не с Цоем?

– Потому что Цой не способен вести переговоры, не поставив противника раком.

Лагерь приучил Афанасия Горного рано вставать, и тридцатое августа не составило исключения: Горный встал в семь, несмотря на воскресенье и неожиданно ненастную погоду, и долго колол дрова во дворе своей роскошной виллы на берегу Богоявленского пруда.

Он заехал сначала не в центральный универмаг, как сказал Денису, а в свой собственный ювелирный магазин, и долго копался там среди витрин, тщательно чего-то выбирая. То, что он выбрал, было под его присмотром запаковано в бархатную коробочку, а затем с надлежащими инструкциями передано рассыльному – дюжему детине с короткой стрижкой охранника.

Чекист-проверяющий вышел в зал посмотреть на хозяина, но ничего не сказал, и только проследил, чтобы покупка прошла через кассу.

Затем Горный поехал в универмаг. В последнее время Горный чувствовал себя довольно напряженно, и после истории с покушением на Мансура за его «Мерседесом» постоянно следовал джип сопровождения со штатными милицейскими сотрудниками, охранявшими его по контракту. Милиционеров было трое, не считая водителя, и все они были в камуфляже и с оружием. Еще один охранник – с оружием, но не милиционер, постоянно ездил с Горным в «Мерсе».

В универмаг Горный приехал в девять часов три минуты и оказался одним из первых посетителей. Горный часто баловал внучку игрушками, но по большей части он привозил их из Парижа и Вены, или из международных аэропортов. Сейчас из-за всей этой войны против ахтарского холдинга ему было не до заграниц, а без подарка внучку оставлять не хотелось.

«Мерс» Горного притерся вплотную к широким ступенькам у входа в универмаг, и двое милицейских охранников встали у выхода, а еще двое – один милиционер, с автоматом, а другой старый охранник Горного, пошли с бизнесменом внутрь.

Горный и не ожидал, что павлогорский универмаг, который он лет пять назад отказался брать по причине его крайней запущенности и большого количества деливших его «крыш», будет так хорошо отремонтирован и так изобилен товарами.

Горный купил целую кучу всяких игрушек в больших пестрых коробках, куклу Барби и набор мебели для куклы. Пакет с игрушками Горный отдал охраннику в камуфляже. Тот взял их в руки, и они у него, в нарушение инструкций, оказались заняты. В этот момент у Горного зазвонил мобильник. Тот взял трубку, и это оказался Черяга.

– Ты где? – спросил Черяга.

Горный взглянул на часы и увидел, что до половины десятого осталось еще тринадцать минут.

– В универмаге, – ответил Горный, – Денис, я же сказал, в половине десятого буду.

И выключил трубку.

Потом они спустились с третьего этажа на второй, и там Горный увидел в витрине небольшой