Тогда Самарина напоили, а Сережа Катю оприходовал на плотинке. Катя очень орала. Ты что, не знал?

– Нет, – сказал Денис.

– Понимаю. Самарин решил тебе не рассказывать. Потому что не бывать ему б иначе в главментах.

– Почему не бывать? – сухо спросил Денис.

– Потому что прикормленному менту, у которого такое сделали с девушкой, трудно доверять.

– А ты откуда знаешь? – спросил Денис.

– А я там был. Ментов там еще была пара штук, да охранник Ахрозова. Охранник Кате ножки держал.

Горный повернулся, помахал Денису рукой и крикнул одному из охранников:

– Эй, Мишка, пошли костер раскладывать!

Обед сготовили к четырем дня.

Гости обсели деревянные, источенные жучком скамьи. Какая-то высокая, полная девушка раздавала из казана шурпу. Малосольная семга сверкала в листьях салата, аппетитно скворчали грибы в сметане, и над всем этим великолепием царил жареный кабанчик, окруженный почетной охраной из поллитровок.

Настя и Ахрозов сели посереди стола. Сергей резал для Насти кабанчика и шептал ей на ушко. Настя запрокидывала головку и смеялась.

– А мне жарко, – громко сказала Настя.

Она встала с деревянной скамьи и принялась сдирать камуфляжную курточку. Курточка сдиралась плохо, и Настя капризно сказала:

– Ну что вы стоите? Помогите!

Ахрозов поспешно встал и помог Насте снять курточку. Под ней обнаружился черный хлопковый топик, обтягивающий небольшие, явно не стесненные лифчиком грудки. Настя взяла у Ахрозова курточку и бросила ее на траву.

– Осторожней, – сказал Сергей, – здесь клещи могут быть. Вряд ли, конечно, уже август… У вас прививка против энцефалита есть?

– Нету, – сказала Настя.

Один из подчиненных Ахрозова подошел к нему и о чем-то заговорил, тыча в направлении реки. Ахрозов отвечал ему вполголоса. Насте стало обидно, что Сергей говорит не с ней, а с каким-то прыщавым парнем.

– Это вы о чем? – спросила Настя.

– Да так, у нас электричество отключают. Вон, вчера на аглофабрике чуть пожара не было.

– А что такое аглофабрика?

– Это то, где агломерат делают.

– А зачем?

Ахрозов остолбенел, и Настя поняла, что ляпнула что-то не то.

– Настя, – голос Ахрозова был неожиданно сух, – ты хоть понимаешь, что производит мой комбинат?

– Руду, – сказала Настя немедленно. Потом прыснула в ладошку и поправилась: – хотя нет, руда – это то что он потребляет, так?

Ахрозов молчал.

– Ой, Сергей Изольдович, – расхохоталась Настя, – да вы не сердитесь! Ну я честно не знаю. Но мне очень-очень интересно!

– Ну если тебе так интересно, приходи завтра, – сказал Ахрозов, – я тебе покажу комбинат.

Настя посмотрела по сторонам и неожиданно увидела Дениса. Он сидел в стороне от всех на каком-то бревне, и рядом с ним сидела высокая полноватая девушка. Денис о чем-то пьяно ей рассказывал. Девушка хохотала.

После обеда к Сергею пристал начальник милиции. Настя заскучала и, как любопытная кошечка, принесенная в новый дом, принялась обнюхивать окрестности.

Выл конец августа: трава уже выгорела на солнце, но лес, огибавший вертолетную площадку, был зелен и душист. За охотничьим домиком располагался двор с генератором и поленницей, а за двором начинался спуск к реке.

Река в этом месте была неожиданно бурная, с плоским левым берегом и обрывистым правым. По ту сторону начиналась степь. По эту сплошной стеной вставала тайга, и река сверкающей косой отделяла лес от степи. Узкая туча надвое перечеркивала садящееся солнце, резкий ветер заносил в лес пряный, прелый запах выгоревшей белесой степи, и узоры синих и рыжих мхов на изломе скалы были как загадочные иероглифы, начертанные сотни лет назад пропавшими племенами.

У самого края обрыва, на гранитном валуне, поросшем красным лишайником, сидел седой человек в камуфляже. Настя решила, что он тоже прилетел на вертолете, но потом из кустов к ней вышла белая лайка, и Настя удивилась. Лайки в вертолете точно не было.

– Зара, фу, – не оборачиваясь, сказал седой.

Настя подошла к нему и стала гладить лайку.

Степь по ту сторону реки тянулась в вечность. Далеко-далеко в выгоревшей траве трепыхался белый флаг, и под ним стояли три брезентовых палатки. Только тут Настя заметила в кустах у реки небольшую резиновую моторку. В моторке копошились люди.

– Это ваши? – сказала Настя, показывая на палатки.

– Нет, археологов, – ответил седой.

– А чего они копают?

– Старые поселения. Им четыре тысячи лет. Жили тоже люди, строили из глины, медь плавили. Эти археологи даже печку тогдашнюю сделали. Вполне нормальная печка для кустарного производства. Плавят в ней медь и продают фигурки на сувениры. Вон…

Седой потянулся и вынул из кармана божка на веревочке. Божок был с двумя головами и очень большим бронзовым пенисом.

– Сувенир? – спросила Настя.

– Не, настоящий. Археологи ко мне ходили, я им денег дал раскопки. Вот, подарили.

– А куда они делись? Ну, те, из поселений.

– Туда же, куда мы денемся. Мы уйдем, а степь останется. А потом придет еще кто-то через четыре тысячи лет, восстановит наши заводы и будет делать на них суверниры. И наши боги будут для них игрушками.

– У нас нет таких богов.

– Есть. Сотый «Лендкрузер», часы от «Патек Филипп». У меня есть очень хороший друг, которому «лендкрузера» уже мало, он для кайфа передвигается на высокоскоростном современном истребителе…

– А с Денисом вы давно дружите?

– Когда-то дружил.

– А сейчас?

– А сейчас он занимается тем, что по приказанию Сляба пытается отнять мой бизнес.

Настя помолчала. Седой обернулся, протянул ей руку и усадил на валун рядом с собой. Настя про себя отметила странную, медвежью грацию бизнесмена. Настя невольно отодвинулась, и тут же тяжелая, мускулистая рука Горного легла ей на плечо.

– Не надо, дочка, – сказал он, – тебе сколько?

– Восемнадцать, – с вызовом сказала Настя, – и меня зовут не дочка, а Настя.

– А мне – шестьдесят четыре. И я тебя, в отличие от Черяги, не съем.

Настя притихла. Ей чем-то нравилась эта сильная и тяжелая рука на плечах. И весь Горный был какой- то приятный. Он пах дымом, мясом и табаком.

– Послушай моего совета, дочка, – сказал Горный. – У твоего брата есть немножко денег. Пусть он тебе купит стипендию, и езжай-ка ты в Оксфорд или Даллас какой-нибудь. Найди там себе белозубого американца, домик с зеленым газоном, и рожай ему американских детишек. А от таких людей, как Денис и особенно Ахрозов, держись подальше.

– А мне Сережа нравится, – с вызовом сказала Настя – он очень милый.