Фаттах оперся о лестницу и заулыбался. У него всегда была обаятельная улыбка проказливого школьника, и круглое, как луна, белоснежное лицо, сводившее с ума женщин.

– Ты пойми меня, Денис. Если б ты убил Мансура, ситуация у вас в области была б одна. А сейчас, когда Самарин в бегах, она совсем другая. Мне это казино очень нужно, а денег нет. Ты мне объясни, как мне выйти из этой ситуации, не сажая тебя в тюрьму, и как ты скажешь, так я и сделаю.

– Нет проблем. Заплати полтора миллиона и забирай казино.

– Я же тебе сказал: у меня столько нет.

– Укради у Альбиноса.

Олжымбаев оскорбительно засмеялся.

– Я не сумасшедший. Тот, кто обманывает Костю, долго не живет.

– В таком случае у тебя печальные перспективы, – сказал Денис.

Медленным, почти ласкающим движением он достал из внутреннего кармана сюртука небольшую фотографию и показал ее Фаттаху. Тот недоуменно посмотрел на нее. Фаттаху потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что на снимке запечатлен он сам – в постели с Ниной.

– Ты все-таки заплатишь полтора миллиона, – сказал Денис.

– Я не смогу вынуть такие деньги.

– Ну хорошо, я согласен на миллион. А на оставшиеся деньги объясни Анастасу, что санкцию на мой арест придется порвать. В противном случае я казино не продам.

Денис поднялся и исчез за занавеской.

Через пять минут в кабинет заглянул Царандой.

– Ну что, договорились? – сказал Царандой.

– Да, – ответил Фаттах, – договорились. Тысяч триста я Денису плачу.

Шестисотый «Мерс» Фаттаха покинул площадку у ресторана в полседьмого вечера. Царандой, вышедший провожать нового партнера, задумчиво смотрел, как схлопываются ворота за уехавшими машинами.

– Красиво всех мусор развел, – сказал Царандой своему заместителю. – Ты заметил, что он все бабки себе потребовал? Мамой клянусь, он из этого дела ни копейки Гришке не отвалит.

– А Гриша?

– А что Гриша? Из тюрьмы вышел, шкуру спас – оно и так ему хорошо, и так хорошо. Ты думаешь, у этого мента и правда доля в казино?

– А что, нет?

– Мозги у него варят, вот что! Учись, как разводить надо! Триста штук ни за что себе в карман стряс, и еще будет везде говорить, что доброе дело сделал!

Гришу Епишкина освободили на следующий день. Никто ничего ему не говорил – просто подписали бумаги, сняли наручники и вытолкали вон из ворот следственного изолятора.

Гриша в некотором обалдении щурился на августовское солнце и на дожидавшийся его шестисотый «Мерс» с ахтарскими номерами. За «Мерсом» черным гробом высилась машина сопровождения. Стекло «Мерса» опустилось, и из машины высунулся Черяга:

– Ну что ждешь? Давай быстро садись! Настя уже твой любимый салат устроила!

С собой Настю Денис не взял, мало ли какие у СИЗО его ждали неожиданности.

Гриша съел любимый салат и пирог с грибами. Он съел заливное из осетрины, два помидора, печеную свиную ножку и куропатку в кляре. Гриша явно поставил себе целью отъесться за три дня в СИЗО. Вероятно, он также не прочь был бы и напиться, но Денис предусмотрительно отнял у него спиртное. Гриша был ему нужен трезвым и серьезным.

Когда Гриша покончил с печеной ножкой и все присутствующие перешли в гостиную, к телевизору и чаю, Денис вкратце рассказал о своих переговорах с Фаттахом.

– Казино я продал, – сказал Денис, – за лимон. Сколько ты кредиторам должен?

– Штук семьсот, – хмуро сказал Гриша.

– На хлеб хватит, на икру хватит, на «Мерседес» не останется, – констатировал Денис. – Ты понимаешь, что тебе в Черловске больше жить нельзя? И Насте тоже нельзя?

– Ну?

– У меня есть место. На Павлогорском ГОКе. Зам директора по безопасности. Раньше нас там прикрывал Самарин, а теперь Самарин далеко.

Помолчал и добавил:

– Ты уж извини, Гриша, мест на заднем сиденье «шестисотого» мерина у меня для тебя нет. Сумеешь развести ситуацию в Павлогорске – можешь просить у Славы что угодно, хоть замок в Калифорнии. Не сумеешь – влетишь круче, чем здесь.

Григорий Александрович Епишкин, тридцати девяти лет от роду, врач- оталоринголог по первой профессии, полученной им в медицинском институте, и кандидат на роль главы службы безопасности Павлогорского ГОКа, был представлен стальному магнату Вячеславу Извольскому на следующий день: дело было в Ахтарске.

На собеседование ушло около пятнадцати минут; Гриша пытался было шутить, был встречен ледяной внимательностью собеседника, однако не стушевался, отпустил пару удачных шуток и в конце концов все- таки заставил Извольского улыбнуться.

По окончании встречи Гришу отправили ждать в приемную, а Денис со Слябом остались одни. Извольский сидел в кресле, рассеянно обмахиваясь бумажкой из папки, которую притащил ему Денис. В бумажке Черяга узнал справку о прекращении уголовного дела.

– Почему не мент? – спросил Извольский, – почему блатной?

– Мне не нравится ситуация в Павлогорске. В таких ситуациях менты слишком часто сдают хозяев. Особенно если от них требуют что-то стремное.

– И как ты его вытащил?

– Олжымбаев спит с любовницей Цоя.

Извольский помолчал.

– Ты мне этого не говорил.

– Думал, как использовать.

– Ты это использовал для своих целей, не так ли? Я послал тебя решить проблему с вагонами, и ты влез по уши в дерьмо? Но проблему какого-то Епишкина ты решил вполне успешно, причем это была проблема с теми же людьми, что и у нас?

– Ты что, считаешь, что я заказал Самарину Мансура?

Извольский помолчал.

– Я так не считаю. Но ты мне можешь членораздельно объяснить, почему мелкий блатной коммерсант тебе нужен как зам директора в Павлогорске?

Денис вдруг опустил глаза и сказал:

– У него… в общем, сестра у него… Настя…

Извольский расхохотался.

– Ну, ежели так… на свадьбу-то пригласишь?

Денис уже отворил дверь кабинета, когда Извольский окликнул его.

– Денис.

Черяга повернулся.

– Ты нашел Курбана?

– Да. Мы договорились. Сто пятьдесят тысяч, примерно как ты сказал.

– Не надо сто пятьдесят. Скажи Курбану, что мы заплатим ему пятьсот, но только когда вернем активы.

Черяга помолчал.

– У Курбана специфическое мышление, Слава. Он может решить, что мы вернем активы, только если Бельский будет мертв.

– Это проблемы Курбана. Кстати, ты на эту стрелку… с Фаттахом… брал машину сопровождения?

– Да. Ахтарский СОБР.

– Оставь их при себе. На постоянной основе.