– Атаевы.
– А откуда это известно?
– Ну, когда стало ясно, что Магомедсалиха уволят с министерства строительства, Атаев захотел эту должность для сына, а Исалмагомедов – для брата. Атаев заплатил сыну президента полтора миллиона, и Исалмагомедов заплатил полтора миллиона. Ну, к вам пришли и попросили сделать три должности. А когда вы отказались, Гамзат пошел к этим двум и сказал: «Разбирайтесь сами, кто ее займет». Вот и разобрались.
Панков вздохнул.
– Еще что?
– Магомедсалих сбежал.
– Как сбежал?!
– Его допрашивали в прокуратуре, ну, по поводу мордобоя на форуме, и еще там всплыла парочка трупов. Приехал Ниязбек с людьми, дал следователю десятку и говорит: «Дай нам поговорить пять минут». Ну, следователь и вышел из кабинета. Они выбили решетку, выпрыгнули в окно и уехали в горы. Министр внутренних дел звонил, спрашивал, что делать. Он не хочет возбуждать уголовное дело.
– Что хочет, то пусть и делает, – сказал Владислав.
Необходимость увольнения Магомедсалиха Салимханова с поста министра, вначале казавшаяся столь неизбежной и очевидной, таяла с каждым часом. Было ясно, что стоит подождать с новым назначением еще пару недель, и количество трупов на новом министре превзойдет количество трупов, висящих на Салимханове. Был один человек, который был в состоянии справиться с этим бардаком. Его звали Ибрагим Маликов. И он был мертв.
После встречи с муфтием Панков поехал в резиденцию. Они доехали очень быстро. Жена Панкова, Алиса, распоряжалась во дворе разгрузкой каких-то ящиков, и девятилетняя Нина прыгала среди автоматчиков в полном восторге.
Первая жена Панкова погибла в автокатастрофе семь лет назад, оставив в душе дырку с обугленными и рваными краями. Панков думал, что никогда больше не женится, но за последние четыре года сменил три жены. Алиса была роскошной и немного вульгарной блондинкой из Углича.
Панков был так занят бумагами, что не сразу сообразил, куда его привезли.
А сообразив, изумился.
Алиса что-то говорила по телефону, что она присмотрела другое жилье, и Панков, чтобы отвязаться, буркнул: «Как хочешь». Но он никогда не предполагал, что это другое жилье будет четырехэтажным особняком с кокетливой башенкой, вознесенной над морем, и мраморным двором, посередине которого журчал мавританский фонтан.
– Это что? – спросил Панков Алису.
– Это наша новая резиденция, – сказала Алиса.
Алиса уже пять лет жила в Москве, но до сих пор «окала», как среднерусская провинциалка. Сейчас, на фоне уже привычного гортанного акцента кавказцев, ее выговор казался особенно чужим.
– И откуда же она взялась? – негромко спросил полпред, и серые глаза его словно покрылись изморозью.
Алиса заулыбалась и стала рассказывать. По ее словам, ее очень хорошо встречали на аэродроме. В числе встречающих была парочка министров, которых она не запомнила: «Такие все черные, гуркают», и толстый обаятельный мужчина, представившийся как сын президента. «Он очень прилично говорил по- русски, – отметила Алиса, звучно прокатывая каждое „о“, – но у него столько охраны, столько охраны!»
Обаятельный Гази-Магомед отвез ее в новую резиденцию полпреда, и резиденция Алисе не очень понравилась. Тогда Гази-Магомед сказал, что есть еще варианты, и показал ей два десятка особняков. В конце концов Алиса выбрала именно этот. Больше всего ей приглянулся телескоп на вершине башенки и белая с золотом мебель в спальнях.
– И кому это принадлежит? – осведомился Панков.
Особняк принадлежал присутствующему здесь же начальнику Госрыбнадзора республики с официальной зарплатой в семьсот долларов в месяц. Это был невысокий балкарец с плутоватым лицом и короткой седой бородкой.
– Не извольте беспокоиться, – сказал балкарец, – я его строил для сына, а сын сейчас живет в Москве, так что я его как раз продавал.
– Ну вот и продайте его кому-нибудь другому, – холодно посоветовал Панков.
Алиса глядела на него, как ребенок, у которого отобрали игрушку прямо из-под елки.
– Но почему? – спросила Алиса. – Люди же хотели от чистого сердца сделать нам приятное! Этот Хази… Кози… он так и сказал: «Мне, – говорит, – и нашей семье от полпреда ничего не нужно, но хороший человек должен жить в хорошем месте».
Женщине, которая сидела напротив Ниязбека, было лет тридцать пять, но она казалась гораздо старше. На ней была длинная черная юбка, и ее голова была закутана черным платком, и только рукава черной кофты, купленной на московском рынке за двести рублей, были оторочены синтетическим кружевом.
Ниязбек слушал женщину внимательно, не перебивая, и так как он считал неправильным оставаться наедине с женщиной, на которой он не был женат, то тут же в комнате на низком диване сидел Магомедсалих Салимханов.
Женщину звали Элла Умарова, и с тех пор, как ее муж, сержант ППС, погиб при взрыве, она жила в доме брата.
Она воспитывала своего сына и заботилась о матери, которая лежала парализованная. Кроме этого, она подрабатывала в двух местах уборщицей. Она уставала так, что даже не успевала по вечерам посмотреть свою любимую передачу. Передача шла по государственному телевидению и называлась: «Чего хочет женщина».
Брат Эллы, Расул, работал официантом на объекте «Поляна-1», или, говоря по-простому, на гольф-поле. Расул был не простым официантом. Когда-то он работал в цирке жонглером, и, когда Гамзат случайно узнал об этом, он приказал Расулу продемонстрировать свое умение. С тех поп каждый раз, когда Гамзат приезжал на поле, Гамзат кричал: «Расул!» – и Расул развлекал его, как велел Гамзат. За это Гамзат сделал Расула заместителем управляющего, а иногда кидал ему по сто долларов. Словом, Расул занимал важное место в иерархии мирка под названием поле для гольфа, и он устроил девятилетнего сына Эллы на должность кэдди – мальчика, который носит за игроками клюшки.
Однажды, когда Гамзат играл с прокурором республики, получилось так, что мячик прокурора упал в двух пальцах от лунки, а мячик Гамзата – в полутора метрах. Гамзат подошел к мячику прокурора и сказал:
– Как я хорошо положил мяч!
Прокурор, разумеется, не осмелился возразить, а глупый Бусик показал на мячик Гамзата и сказал:
– Вот же ваш мячик!
Взбешенный Гамзат замахнулся и ударил мальчика клюшкой. Тот упал и остался лежать. Расул, услышав об этом, бросился на поле, но охрана остановила его и сказала: «Мы сами отвезем этого маленького притворщика в больницу».
– Прошу вас, не надо! – сказал Расул, но Гамзат дал ему двести долларов и сказал:
– Иди отсюда, дурак.
Расул бросил деньги на землю, и тогда охрана Гамзата избила его, а мальчика все равно забрали. Мальчик не вернулся домой ни на второй день, ни на третий, а на четвертый день Элла пошла и принесла заявление в милицию. В заявлении она написала об обстоятельствах исчезновения мальчика, и, когда дежурный опер прочитал это заявление, он посерьезнел и вышел из кабинета. Через некоторое время в кабинет вошел какой-то майор и сказал: «Я не могу принять этого заявления». Элла стала кричать, и ее выбросили из милиции вон.
Вечером того же дня к дому Эллы приехал один из охранников Гамзата и спросил, что она хочет.
– Отдайте мне моего сына, живого или мертвого, – сказала Элла.
Тогда охранник поклялся Аллахом, что мальчик перепугался, что его накажут, и выскочил из машины по дороге и что Гамзат сделает все, чтобы разыскать ее сына.
