пригласил человека по фамилии Риттельсман, делавшего такие поля и в Японии, и в Норвегии, и в Америке. Профессия г-на Риттельсмана называлась turf manager.

Риттельсман осмотрел камыши и реликтовый лес и сказал, что поле требует тотальной перепланировки. Заболоченный суглинок надо было осушить, устроить дренаж и вбить в почву специальными машинами песок. Для того чтобы на этом песке росла трава, это должен был быть особый песок, не грубый морской, смешанный с галькой, а тонкий, речной. Гамзат навел справки и узнал, что такой песок есть в одном карьере к западу от Торби-калы.

На следующий день Гамзат в сопровождении своей охраны поехал к карьеру и приказал отгрузить песок. Ввиду важности задачи он занялся ею лично; но тут пришел прораб и потребовал за песок денег.

Тогда Гамзат ударил прораба прикладом по голове и сказал:

– Как ты смеешь выеживаться! Нам карьер нужен для того, чтобы построить поле для гольфа, а гольф нужен для улучшения инвестиционного климата в республике! Или ты против иностранных инвестиций?

После этого прораба бросили в канаву и избили как собаку, а охрана Гамзата, сильно возмущенная, прострелила шины у «БелАЗов», работавших на карьере, и забрала столько песка, сколько получилось.

На следующий день Гамзат снова приехал за песком, потому что это была важная задача и он занимался ею лично. Когда он подъехал к карьеру, он увидел, что дорогу преграждают несколько джипов. В джипах сидели вооруженные люди, а прораб стоял впереди джипов с автоматом в руках.

Гамзату это не понравилось, и он приказал найти директора карьера.

На следующий день директор карьера пришел на прием к Гамзату, и сын президента рассказал ему, как гольф способствует улучшению инвестиционного климата. Директор поклонился и сказал:

– Нет проблем, я дам вам столько песка, сколько нужно. И из уважения к вам, уважаемый Гамзат Ахмеднабиевич, я отдам его даром.

– Зачем песок? – сказал Гамзат. – Ты карьер отдай.

Директор карьера попробовал было сопротивляться, но Гамзат ударил его рукоятью пистолета по носу и сказал:

– Как ты смеешь выеживаться! Нам карьер нужен для того, чтобы построить поле для гольфа, а гольф нужен для улучшения инвестиционного климата в республике! Или ты против иностранных инвестиций?

После этого директора карьера били до тех пор, пока он не подписал все бумаги, которые должны были улучшить инвестиционный климат в республике.

На следующий день Гамзат поехал к карьеру за песком, потому что он уделял проблеме иностранных инвестиций личное внимание, и каково было его возмущение, когда он увидел, что людей, вооруженных автоматами, стало вдвое больше и, кроме автоматов, у них появились гранатометы. Гамзат справился, в чем дело, и узнал, что карьер был не самостоятельным предприятием. Он принадлежал строительной фирме «Торстрой».

Гамзат навел справки и узнал, что эта фирма, кроме карьера, владеет еще производством шифера, стекольным заводом, семьюдесятью тысячами квадратных метров жилья в центре Торби-калы и тридцатью семью строительными площадками. Гамзат позвонил хозяину фирмы и вызвал его в резиденцию.

На следующий день хозяин фирмы приехал в резиденцию Гамзата, и Гамзат лично рассказал ему о том, как гольф способствует улучшению инвестиционного климата. Хозяин фирмы поклонился и сказал:

– Нет проблем, берите карьер. Из уважения к вам, Гамзат Ахмеднабиевич, я отдам его даром.

– Зачем карьер? Ты отдай «Торстрой»! – сказал Гамзат.

Хозяин фирмы попробовал было сопротивляться, но Гамзат ударил его рукоятью пистолета по носу и сказал:

– Как ты смеешь выеживаться! Мне твоя фирма нужна для того, чтобы построить поле для гольфа, а гольф нужен для улучшения инвестиционного климата в республике! Или ты против иностранных инвестиций?

После этого хозяина фирмы бросили в подвал резиденции и держали там до тех пор, пока он подписал все бумаги, которые должны были улучшить инвестиционный климат в республике.

На следующий день Гамзат приехал к карьеру за песком и увидел, что, кроме людей с автоматами и гранатометами, возле карьера появился бронетранспортер, а на бронетранспортере сидит мэр Торби-калы. Гамзат справился, в чем дело, и оказалось, что хозяин «Торстроя» был зятем мэра. Кроме «Торстроя», мэр владел тремя ресторанами в центре города, пивзаводом, двумя городскими рынками и спорткомплексом «Олимпийский», в котором тренировались четыреста крепких накачанных ребят.

Гамзат поразмыслил и вызвал в резиденцию человека по имени Шарапудин Атаев, который был очень уважаемым человеком в республике. Они немного поговорили, а потом Атаев осторожно кашлянул и сказал:

– Мне говорят, что я мог бы стать мэром Торби-калы и что для этого нужно два миллиона долларов.

– Это очень правильно говорят, – сказал Гамзат.

– А что будет с прежним мэром? – спросил Атаев.

– А это на твое усмотрение, – ответил Гамзат.

Спустя две недели прежнего мэра расстреляли у входа в дом, а на выборах нового мэра победил Шарапудин Атаев.

На следующий день после его победы Гамзат приехал к карьеру и увидел, что возле карьера нет никого. По его приказанию рабочие загрузили машины песком и отправили на будущее поле для гольфа. Не прошло и семи месяцев, как все работы были завершены, и на западном склоне Торбитау, между синим морем и темными бесснежными скалами, построили гольф-клуб мирового уровня.

Сын президента республики Гамзат Асланов лично открыл новый гольф-клуб и даже дал по этому поводу интервью программе «Вести». «Я семь месяцев посвятил работе над этим проектом, – сказал он, – прибыли тут для меня лично, конечно, никакой, но мы все делаем для того, чтобы улучшить инвестиционный климат в республике».

Так или иначе, после того как в республике появилось поле для гольфа, президент Ахмеднаби Асланов стал проводить на нем довольно много времени, и вслед за ним в гольф стали играть все чиновники. Кто хотел показать свое уважение, играл в гольф. Гамзат тоже играл.

Когда Ниязбек и его люди обсуждали это, то Джаватхан сказал: «Разве это спорт для мужчины? Почему бы им не заняться еще и художественной гимнастикой?» А Хизри заметил: «Не бывает такого спорта, чтобы человек ходил по ста двадцати гектарам и мог обеспечить себе безопасность».

Владислав Панков отсутствовал в республике два дня. Он был в Чечне, и все люди, с которыми он был, благодарили русских за все, что они делают для республики, и клеймили иностранных наймитов, которым не сорвать мирный процесс. Его даже привезли в село, где играли свадьбу.

А когда он собрался уезжать, он увидел девочку, которая играла куклой рядом с его машиной.

– Что же у тебя кукла без руки? – спросил Панков.

– А у нее руку оторвало фугасом, – серьезно ответила девочка. Достала пушистого мишку и добавила: – А у него вот только ступню оторвало.

На вертолетной площадке полпреда встречал полковник Шеболев. Дорога до города была перекрыта, и менты отдавали кортежу честь. Панков торопился: в два часа у него была назначена встреча с муфтием республики. Поводом для встречи была прибывшая на таможню из Саудовской Аравии книга «Рийяд ас- Салихин». Книга называлась так же, как и группировка Басаева, книгу объявили ваххабитской и задержали. «А она не ваххабитская?» – уточнил Панков в телефонном разговоре с помощником муфтия, и тот очень сдержанно объяснил неверному, что книга эта – сборник хадисов и составлена в тринадцатом веке. Таможенников можно было понять – начальник таможни, по слухам, имел ежемесячный доход в два миллиона долларов, а задерживать что-то было надо.

– Что случилось, пока меня не было? – спросил Панков.

– Взорвали брата Исалмагомедова. Фамилия была Панкову смутно знакома.

– Какого Исалмагомедова?

– Арсена Исалмагомедова, президента «Авархлебопродукта».

– А кто взорвал?