цвет. Новая подруга Данливи была ему под стать — такая же тощая, изможденная и с такими же бесцветными глазами. Мы решили, что они переболели какой-то болезнью и до сих пор не могут оправиться. Но однажды ночью, вскоре после своего возвращения, Данливи собрал свой клан на совет в общей пещере, которая у нас называется гаддерхил. Это было в ночь полнолуния, и он велел нам выйти из пещеры и встать перед ним. Когда луна поднялась высоко, посеребрив землю перед пещерой, Данливи и Бригдилла шагнули в озеро лунного света, и тут с ними начали происходить странные изменения.

В этот самый миг вулканы вдруг перестали извергаться, и в пещере наступила мертвая тишина, напугавшая всех страшнее самого страшного грохота. Когда все немного пришли в себя, Коди продолжил свой рассказ:

— На наших глазах Макхит и его подруга стали втрое больше ростом, их тусклая клокастая шерсть потемнела, приобретя оттенок воронова крыла, а глаза вспыхнули желтым светом. Они угрожающе раздвинули губы, показав клыки — да такие, каких никто из нас до тех пор никогда не видел! Вдвое длиннее обычных волчьих клыков, а на конце не гладкие, а зазубренные, будто кривые ступени!

— Они стали верволками, — прошептал Хаймиш. — А потом случилось самое ужасное. Все волки из клана Макхитов, отказавшиеся присоединиться к Данливи и Бригдилле, были растерзаны в клочья.

— А как же ты, Коди? Почему они не тронули тебя?

— Никогда не думал, что мое уродство когда-нибудь спасет мне жизнь, — печально ответил калека, подняв изуродованную лапу. Верволкам не нужны уроды. Они даже внимания на меня не обратили. Да и какая слава в убийстве искалеченного волчонка, едва вышедшего из детского возраста?

— Что было потом? — спросил Сорен. С каждым мгновением ему все меньше нравился этот рассказ. Он казался ему странно знакомым, словно пришедшим из глубокого прошлого, о котором они читали в легендах. Теперь он понимал, почему Эзилриб перед смертью завещал юному королю и стае прочитать эти книги!

— Потом Макхит, Бригдилла и небольшая часть оставшихся в живых волков ушли.

— Ушли? — переспросила Гильфи. — Но куда?

— В ту самую пещеру, на юго-восточных отрогах гор.

— Вот оно что! — возбужденно воскликнул Копуша, бросаясь вперед. — Мне кажется, я знаю, что это за пещера!

Все изумленно уставились на него.

— Что ты знаешь? — хрипло прошептала Гильфи.

— Мне кажется, что в эту пещеру ведет длинный подземный ход, который пещерные совы называют Туннелем отчаяния. — Копуша замолчал, собираясь с мыслями. — Это очень странное место, и в нем происходят необъяснимые превращения. Пещерные совы давно знают о нем, правда, в наши дни мало кто верит в существование волшебных туннелей. Мы думали… — Он вдруг осекся, словно пораженный какой-то новой мыслью, и уставился на свои сильные голые лапы, выкопавшие столько ходов и туннелей в твердой и сухой земле. — Мы думали, что это всего лишь легенда. — Копуша опять замолчал, но собрался с силами и закончил: — Но ведь мы знаем, что порой легенды оказываются чистой правдой.

«Глаукс милосердный, неужели это еще не самое ужасное?» — жалобно подумала мадам Плонк, когда море Хуулмере прицельно плюнуло ей ледяной водой прямо в лицо. Она была зажата между встречными ветрами сверху и бурлящим морем внизу. Положение казалось безвыходным. Стоило мадам Плонк подняться чуть выше, чтобы спастись от соленой воды, как на нее обрушивались ветры, слишком сильные для упитанной полярной совы, долгие годы не вылетавшей за пределы острова. Спускаясь ниже, она попадала во власть буйных волн, которым, похоже, доставляло особое удовольствие брызгаться, обливать и преследовать ее. Мадам Плонк была вынуждена признать, что за последние годы она совершенно утратила форму. И все-таки она летела вперед. Она навлекла неприятности на голову бедной Отулиссы, а значит, должна выручить ее из беды! Мадам Плонк умирала от стыда, вспоминая, как попросила Отулиссу спрятать свою дурацкую коронационную чашку. Ах, глаза бы ее больше не смотрели на эту гадкую чашку! Но сильнее всего ее жег стыд за то, что она не только принимала участие в идиотских ритуалах ССС, но и отдала им на службу свое самое бесценное сокровище, свой подаренный Глауксом голос. Отныне мадам Плонк просто видеть не могла этот гнусный уголь, он опротивел ей еще сильнее, чем некогда любимая чашка.

Эти мысли неотступно терзали ее во время полета. Несмотря на все свое легкомыслие и привычку к роскоши, мадам Плонк была по-своему очень практичной совой. Она знала, что от копания в прошлом толку не будет. Вместо того чтобы растрачивать силы на бессмысленные причитания, нужно собраться и лететь вперед. Вскоре из густых вихрей тумана и взбаламученной мглы стала проступать расплывчатая темная полоса. «Земля!»— подумала измученная мадам Плонк. С каждым взмахом крыльев размытая полоса становилась все отчетливее, обретая очертания. «Наверное, это и есть мыс Глаукса». Мадам Плонк много лет не была здесь, но сейчас этот иссеченный ветрами голый выступ показался ей самым лучшим местом на свете. Здесь она решила остаться на ночлег, ведь ночь неумолимо приближалась к рассвету, а лететь при свете дня было слишком опасно. Вороны! За прошедшие годы мадам Плонк и думать забыла об этих отвратительных созданиях, однако теперь к ней вернулась присущая совам осторожность. Она должна была во что бы то ни стало отыскать стаю и юного короля Корина, поэтому не имела права безрассудно рисковать собой. Славный Бубо объяснил ей, где найти ближайшее пьяное дерево, и мадам Плонк отлично запомнила его описание: «Как доберешься до мыса, так держи курс на нижнюю левую звезду Золотых когтей. Запомнила? Только не дай тебе Глаукс перепутать и полететь на правую звезду!»

— Левая звезда, правая звезда! Да там сам Глаукс запутается! Откуда мне знать все эти тонкости? — взмолилась тогда мадам Плонк. — Объясни мне попросту, Бубби, без всяких своих словечек!

— Ладно. Как долетишь до мыса, поверни налево — это тебе понятно? — и лети, никуда не сворачивая, примерно часа два. Так ты доберешься до Серебристой мглы, помнишь еще такую? На западе она граничит с Темным лесом. Если нигде не собьешься с пути, то на границе этих двух лесов увидишь высокий платан — это и есть пьяное дерево.

Добравшись до мыса Глаукса, бедная мадам Плонк была едва жива от голода и усталости, но ей посчастливилось поймать скальную крысу, спрятавшуюся в жёсткой зимней траве прямо у нее под лапами. Перекусив, мадам Плонк поискала глазами какое-нибудь дерево с дуплом. Она понимала, насколько это глупо, но что поделать, если она уже забыла, когда в последний раз спала на земле, как подобает истинной полярной сове! Вот что значит привычка к жизни в роскошном дупле, которое мадам Плонк называла не иначе как апартаментами — да и повернется ли язык назвать дуплом помещение, устланное мягчайшим мхом и украшенное множеством безделушек, купленных у торговки Мэгз?

Кстати, о Мэгз! Она будет пролетать как раз мимо жилища Мэгз в Серебристой мгле, так что неплохо было бы… Но разве можно думать о покупках в такое время? Чтобы покончить с искушением, мадам Плонк устроила себе суровую выволочку: «Пора быть серьезнее, старушка! Ты выполняешь очень важную миссию. Как тебе не стыдно? Ах ты, гедонистка раскормленная, барахольщица ненасытная, мотовка глупая, модница толстобокая!» Она посмотрела на скалу, где лежала убитая крыса, и задумалась. Первый приступ безумного голода уже прошел, и мадам Плонк вдруг расхотелось есть. «Может быть, за время путешествия мне удастся немного похудеть и вообще привести себя в форму?» Однако нельзя морить себя голодом, ведь предстоит долгая дорога! Она нехотя оторвала крысе голову и с жадностью проглотила тушку. В обычное время мадам Плонк и головой не побрезговала бы, но сова, путешествующая с важной миссией, должна найти в себе силы отказаться от бесполезного лакомства. Питательной ценности в крысиной голове немного, так зачем тащить лишнюю тяжесть в желудке? Если ветер будет дуть в голову (мадам Плонк не хотела каламбурить, она просто забыла, что такой ветер называется встречным), то эта голова ей еще не раз икнется! Несколько секунд певица гордилась своей силой воли, а потом вдруг разразилась бурными рыданиями. «Ах, я такая глупая, тщеславная старая дура!» Забившись в мелкую ямку под нависающей скалой, мадам Плонк устроилась поудобнее и немедленно уснула.

Во сне мадам Плонк видела прутья — зловещего вида вертикальные железные прутья, между