— Это и был ответ на твой вопрос. Чем, по-твоему, вообще занимались «Персты дьявола»?
— Расскажи чем.
— Ты ведешь полицейское расследование по газетным статьям!
— Отвечай на вопрос!
— «Персты дьявола» были рок-группой. В середине девяностых годов собралась группа девушек — любительниц хард-рока, которые играли ради своего удовольствия. Знак пентаграммы мы использовали для сцены и подавали себя так, как будто мы немного симпатизируем дьяволу. С тех пор наша группа прекратила свое существование, и я единственная из всех, кто продолжает работать в области музыки.
— А Лисбет Саландер не была членом группы?
— Как я тебе и сказала.
— Так почему же источники утверждают, что Саландер была членом группы?
— Потому что твои источники — такие же дураки, как и газеты.
— Объясни!
— В группе нас было пять девчонок, и мы потом еще продолжали время от времени встречаться. Раньше мы собирались раз в неделю в «Мельнице», теперь мы это делаем примерно раз в месяц, но все- таки поддерживаем отношения между собой.
— И что же вы делаете, когда собираетесь вместе?
— А что, по-твоему, вообще делают в «Мельнице»?
Ханс Фасте вздохнул:
— Итак, вы встречаетесь, чтобы выпить спиртных напитков.
— Мы обычно пьем пиво. И болтаем о всякой всячине. Ты-то что делаешь, когда встречаешься с приятелями?
— И при чем же тут Лисбет Саландер?
— Я познакомилась с ней в школе для взрослых, когда мне было восемнадцать лет. Она иногда появлялась в «Мельнице» и составляла нам компанию за кружкой пива.
— Итак, «Персты дьявола» нельзя считать организацией?
Силла Нурен посмотрела на него так, как будто он свалился с луны.
— Вы — лесбиянки?
— Хочешь заработать по морде?
— Отвечай на вопрос!
— Не твое дело, кто мы такие.
— Сбавь тон и не провоцируй меня!
— Еще чего! Полиция утверждает, что Лисбет Саландер убила трех человек, а ко мне является с вопросами о моей сексуальной ориентации! Да катись ты к черту!
— Слушай! Я ведь могу тебя арестовать!
— Это за что же? Кстати, я забыла тебя предупредить, что я уже три года учусь на юридическом, а мой папа — это Ульф Нурен из адвокатской конторы «Нурен и Кнапе». See you in court.[72]
— Я думал, что ты работаешь в области музыки.
— Это я делаю ради собственного удовольствия. Неужели ты думаешь, что на это можно прожить?
— Не имею никакого представления, на что ты живешь.
— Да уж не за счет лесбиянства и сатанизма, как ты, может быть, думаешь! И если полиция на этом строит свое расследование, то меня нисколько не удивляет, что вы до сих пор никак не поймаете Лисбет Саландер.
— Ты знаешь, где она находится?
Силла Нурен начала раскачиваться перед ним из стороны в сторону и водить в воздухе руками:
— Я чувствую, что она где-то близко… Погоди немного, и я включу свои телепатические способности.
— Прекрати сейчас же!
— Слушай, я же тебе уже сказала, что ничего не слышала о ней вот уже почти два года. Я не имею ни малейшего представления о том, где она находится. Еще что-нибудь угодно?
Соня Мудиг включила компьютер Дага и потратила вечер на то, чтобы составить каталог информации, содержащейся на жестком диске и на приложенных к компьютеру дискетах. За чтением книги Дага она засиделась до одиннадцати вечера.
Отсюда она узнала две вещи. Во-первых, она поняла, что Даг Свенссон блестяще владел пером и его объективное описание деятельности секс-мафии читалось с неослабевающим интересом. Она подумала о том, что хорошо бы было прочитать эту книгу слушателям Высшей школы полиции, так как его знания пошли бы на пользу учащимся. Так, например, Хансу Фасте было бы очень полезно узнать то, о чем рассказывал Свенссон.
Во-вторых, теперь она знала, почему Микаэль Блумквист считает изыскания Дага Свенссона возможным мотивом к его убийству. Намеченное Дагом разоблачение повредило бы не только отдельным лицам. Несколько известных деятелей, заседавших в судах на процессах по сексуальным преступлениям и участвовавших в публичных дебатах, были бы просто уничтожены. Микаэль Блумквист был прав: книга содержала в себе мотив для убийства.
Но если даже кто-то из любителей платного секса и решился под угрозой разоблачения убить Дага Свенссона, этот мотив не работал в отношении адвоката Бьюрмана. В материалах Дага адвокат Нильс Бьюрман даже не упоминался, и этот факт не только сильно подрывал аргументацию Микаэля Блумквиста, но значительно подкреплял предположение, что единственной возможной подозреваемой в этих убийствах является Лисбет Саландер.
Несмотря на отсутствие полной ясности в вопросе о мотивах убийства Дага Свенссона и Миа Бергман, связь Лисбет Саландер с местом преступления и орудием убийства была очевидна. Такие четкие технические доказательства трудно было истолковать как-то иначе, а они указывали на то, что именно Саландер произвела роковые выстрелы в квартире в Энскеде.
Вдобавок орудие убийства непосредственно связывалось с адвокатом Бьюрманом. Между этими лицами существовала несомненная связь, кроме того, налицо был и вероятный мотив. Судя по художественному украшению, найденному на животе Бьюрмана, речь могла идти или о злоупотреблении сексуального характера, или вообще о каких-то садомазохистских играх. Едва ли Бьюрман добровольно дал нанести себе такую необычную татуировку. Скорее можно было предполагать одно из двух: либо он испытывал наслаждение, подвергаясь унижению, либо Саландер (если это она выполнила татуировку) сначала привела его в беспомощное состояние. О том, как именно все происходило, Соня не хотела строить предположений.
Между тем Петер Телеборьян засвидетельствовал, что Лисбет Саландер применяла насилие только против тех лиц, со стороны которых она по той или иной причине ощущала угрозу или которые нанесли ей обиду.
Некоторое время Соня Мудиг размышляла о том, что сказал о Лисбет Саландер доктор Телеборьян. Судя по всему, он желал ее защитить и не хотел, чтобы его бывшая пациентка пострадала. Но в то же время следствие в основном опиралось на его анализ ее личности как социопатки, находящейся на грани психоза.
Однако мнение Микаэля Блумквиста нравилось ей больше.
Тихонько покусывая губы, она попыталась представить себе другой сценарий вместо принятого за основу, в котором Лисбет фигурировала в качестве единственной подозреваемой. Под конец она вооружилась шариковой ручкой и, борясь с сомнениями, написала в лежащем на столе блокноте одну строчку:
