претензии. В первоисточниках эпохи Великого переселения народов нередко говорится о соседстве, союзах и совместных нападениях на Империю славян, сармат и гуннов, славян и аваров, славян и германцев, но у более поздних авторов речь начинает идти уже о родстве этих народов и о правах на соответствующие территории. У польских авторов становятся модными рассуждения о происхождении от «воинственных сарматов», причем не столько поляков вообще, сколько шляхты. Мавро Орбини к своей довольно тенденциозной подборке материалов кое-что добавил от себя и сам послужил основой для теорий Татищева, Воланского, Венелина, Классена и других.

Здесь мы не углубляемся в подробное сравнительное рассмотрение основных и промежуточных этно- легенд о происхождении славян — теории сарматская, вандало-венетская, библейская, троянская и панноно-дунайская. Этимологии указанных авторов, послужившие основой современным неоисторикам, сами лишь ненамного научнее «народной этимологии» ранних памятников, вроде Великопольской хроники. Ср. в последней: «Нимрод по-славянски означает 'Немежа' (Nemerza), что и понимается по-славянски как 'не мир' (non pax) или 'не измеряющий мира' (поп mensurans pacem), от которого началось среди людей рабство, в то время как прежде у всех была незыблемая свобода».

Сюда же отнесем и многие толкования античной и раннесредневековой литературы, начиная с «отца истории» Геродота. Освальд Шпенглер в свое время назвал античную историю «историей анекдотов», не сделав при этом скидки на то, что была она столь «некорректной» именно из-за наивной тяги к рациональности. То, что для нас представляется в данном случае «анекдотом», для полисного, уже практически мыслящего грека — это некая рациональная адаптация мифологического, исполненного разного рода фантастических фактов, предания. Попытки подобных перетолкований хорошо заметны у Плутарха на примере «биографии» афинского героя Тесея. Критский Минотавр у него — это «суровый и неприветливый» полководец царя Ми-носа, Кроммионский кабан — разбойница, прозванная «кабаном» за свою моральную неустойчивость, и т. п.

Такой «ученый» евгемеризм обладает невероятной живучестью и легко преодолевает тысячелетия. У академика Б.А. Рыбакова (1982, с. 30) находим следующие «исторические» транскрипции русского фольклора: «Баба-Яга… отзвук авангарда сарматских племен — языгов», былинный Калин-царь — это татаро-монгольский Менгу-Каан, 1239 г. (там же, с. 155), «под эпическим образом Змея подразумевались кочевники-киммерийцы» (1987, с. 25), «встреча Ивана-царевича с Лягушкой является фольклорным отражением соприкосновения русских дружинников… с местным мерянским населением» (там же, с. 490)[52] и т. д.

Но сегодняшние новаторы, приватизировавшие патриотизм, далеко оставили за собой академика Рыбакова по творческой дерзости и одновременно бескомпромиссности мысли. Возьмем для примера Алексея Трехлебова, автора произведений «Клич фюникса» и «Толковый словарь кощуника». Тоже, между прочим, академик, точнее, чл. — корр. Академии наук экологической безопасности человека и природы (МАНЭБ). Но не только какой-то «членкор», а еще и ученик ламы, прошедший «инициацию» в непальском монастыре, и… вы правильно угадали: есаул Кубанского казачьего войска.

В целом его книги демонстрируют стандартный набор неоязыческих ценностей: положительных — русский приоритет во всех областях, включая «первоязычность», «праписьменность» и «первородность», реестр ссылок на соответствующую литературу, и отрицательных — в первую очередь — «иудо- христианство». Но есть и индивидуальные достижения — оригинальные толкования терминов в духе метаисторического патриотизма, «кощунного» ведизма и хулиганского лингвогенеза. Давайте посмакуем вместе:

«АЛАТЫРЬ — Небесный Камень. Светой [так у автора! — В.Л.] камень Шамбалы лишь его осколок. Находится в Арктиде. На камень Алатырь была спущена с Небес 'Голубиная книга' — древние Веды ('ал' — высший, 'ла' — душа, 'тырь' — присваивать, прятать; Камень, содержащий Великую душу).

АЛЛАХ АКБАР, где 'ак' — как, а 'бар' — барин.

БАРИН — владыка, 'б' — большой, 'арин' — арий.

БЕС — приставка в современной грамматике, введена демонами для подмены приставки «без» и искажения изначального смысла слов. [В.Л. Согласен, вовремя замечено — кругом враги. Как пишут анонимные историки с известного сайта «Национализм. орг.»: «коварный внутренний враг действовал на наших землях всегда. Это надо знать и об этом надо помнить — с тем, чтобы быть еще более бдительным». И Трехлебов помнит.]

БИБЛИЯ — одна из самых безнравственных книг древности. Состоит из Ветхого и Нового завета. Ветхий завет — это перевод Торы (иудейского писания) для гоев, т. е. не иудеев. Новый завет — извращенная иудохристианами 'Благая весть' об учении Вед, принесенная Иисусом Христом иудеям.

БЛЯДЬ — изначально 'блада' — многолюбивая ('б' — большая, 'лада' — любовь).

ВАКЦИНАЦИЯ — акция принудительных прививок населению. Проводится для подавления здоровья ослабленных и для заражения здоровых людей.

ВЕДЬМА — женщина, сведущая в науке создания и воспитания добродетельного потомства ('ведать' — знать, 'ма' — мать).

ГОЙ — почтительное обращение к мужчине ('огойный' — чистый, опрятный, обряженный). В буквальном смысле — полноценный мужской половой член.

ДЕМОКРАТИЯ — власть демонов. [Потрясающее чувство слова! Это как бы 'око' и *окно', 'вид' и 'Виндоуз', реальная народная власть и ее демо-версия. Жаль, у самого Трехлебова об этом ни слова. — В.Л.]

ДУРАК — просветленный человек, не пользующийся умом ('д' — данный, имеющий, 'ур' — свет, 'ра' — солнце, отсюда русское 'УРА'; 'к' — принадлежащий к чему-либо).

ДХАРМА — Основа жизнедеятельности, Закон, данный Творцом ('д' — для, 'хар' — центр, равновесие, отсюда — 'характер', 'харакири', 'харчи', 'харя' и т. д., 'ма' — мой, моего).

ИНДОСТАН — индийский стан, одна из областей древней России.

ИСТОРИЗМ — рассмотрение событий с точки зрения Торы (иудейского писания).

КИРИЛЛИЦА — фонетическая письменность. Создана религиозными фанатиками для профанации праведных законов (Законов Пра Вед).

САМУРАЙ — витязь, направляющий свое 'Я' в Рай.

ТЕЛЕПАТИЯ — передача и прием мыслей, чувств и информации на волнах от 9 до 16 микрометров при мощности 1 ватт на неограниченном расстоянии.

УХАРЬ — человек, активно действующий харой — пупочным энергетическим центром ('у' — умеющий, принадлежащий, 'харь' — действие харой)».

Затягивает, трудно остановиться. Уж не знаю, как отнеслись к подобному просветленному ухарству соратники и конкуренты автора, но лично я получил большое наслаждение. Кто-то, кажется, обвинил его в плагиате, но, по-моему, это просто зависть, да и нельзя говорить о плагиате, когда речь должна идти о «многолюбивости».

Я не нашел, к сожалению, фотографии г-на Трехлебова и могу лишь нарисовать его портрет в своем воображении: оселедец на выбритой голове, кудрявая борода, припорошенные жертвенным пеплом широкие «шальвары» заправлены в смазные сапоги, за священным поясом — шашка, сам — на лихом слоне (в крайнем случае на помеле) демонстрирует боевой гопак Бодхидхармы.

Я благодарен Трехлебову также и за некоторые ссылки. В частности, именно у него я узнал о творчестве нового отеческого «Омира», Славомысла. В поэме «древнего славянского поэта» Славомысла «Песнь о побиении иудейской Хазарии Светославом Хоробре», частично опубликованной А.С. Иванченко в романе-исследовании «Путями великого россиянина» (Журнал «Славяне», № 1,1991), есть такие «омиричес-ки» талантливые строчки: «Велик тот перечень имен эллинских, / славян скрывающий, / в нем, между прочим, также одно время / Проживающий на Самосе Аристарх / и сиракузец Архимед, / Сварожия читавшие скрижали / и тел сварожьих познавшие движенье…». И т. д. Славные мысли! Недурно развлекаются взрослые дяденьки.

Вообще, вряд ли в данном случае будет справедливо говорить о некой неадекватности. Если взглянуть на фотографии наших героев — на честные глаза Барашкова, на лик кшатрия Петухова, на гипнотический взор Кандыбы, то здесь, скорее, вспоминается старый анекдот про мартышку, полоскавшую в реке банановую шкурку («дура — не дура, а свои сто баксов в день имею»). Между прочим, подобные развлечения все чаще проникают в учебный процесс, в рекомендованные для студентов и школьников