— Зубная боль? — нахмурилась Анжела, а затем захлопнула рот ладонью. И миг спустя:

— Один... один случай доказывает другой! Теперь я понимаю, к чему ты клонил. Если лицо одного человека, оставшееся без кожи, может исцелиться за какую-то пару часов...

И Фред Стэннерсли закончил за нее:

— То что, черт возьми, делает Джордж Уэйт с какой-то простой зубной болью?

— Я думал об этом, — сказал Джилл. — Для того что он испытывает, нет никакого разумного объяснения. Ну, есть одно: что Миранда права и это все опухоль. То есть, проще говоря, он лишь думает — или, может, надеется? — что это зуб болит. Но ведь это же Замок, синтезатор, Дом Дверей, а Дома Дверей благотворные, сочувствующие; им полагается автоматически исцелять болезни. Допустим, с чем-то столь серьезным, как раковая опухоль, ему требуется больше времени. Не знаю... — Он покачал головой.

— Но мы знаем-таки, что его забирал тот особняк ггудднов, — напомнил ему спецагент. — Ладно, продержали его там недолго, но достаточно долго, чтобы он оказался в скверном состоянии, когда его выкинули обратно. И вообще, почему, черт возьми, отдали? Раз они, похоже, вознамерились истребить нас всех, то почему бы не избавились от бедного старины Джорджа тут же, на месте?

— Именно эти вопросы, — кивнул Джилл, — я и задавал себе.

— Так давайте выясним правду, — предложил Тарнболл. — Посмотрим на его зуб. Если дело не в нем, тогда это опухоль. И какой бы ни оказалась причина, если боль не начнет очень быстро спадать, то значит это... что-то другое. — Он почесал в затылке и нахмурился. — Это имеет смысл?

И Джилл невольно улыбнулся:

— Перестань нас разыгрывать, Джек, — предложил ему. — Мы знаем, что ты, черт возьми, намного сообразительней, чем готов признаться.

— Мы уже порядочно пробыли здесь, — забеспокоилась Анжела. — Может, нам лучше теперь вернуться.

— Еще секундочку, — остановил ее Джилл. — Но вам следует узнать и о других вещах.

— Хороших или плохих? — Стэннерсли, похоже, встревожился.

— Зависит от того, чем они обернутся, — ответил Джилл. — Но некоторые могут обернуться в нашу пользу.

Продолжать?

— В каком хочешь темпе, — заверил его Тарнболл.

— Во-первых, в то время как Сит-Баннермен действительно смотрел на нас через тот экран, он не видел того, что вне экрана. Так что, похоже, он ограничен в том, что знает о нашем местонахождении в любое конкретное время. Если нам понадобится разделиться — и нет, я не выступаю за это — ему, определенно, станет труднее засечь нас. Следующее, когда ты находился вне видимости экрана вместе с Мирандой, Джорджем и Суном, то Сит говорил о наших «трех» спутниках. Но только трех? Вас было четверо. Думаю, это была оговорка, ошибка. И такая, какую легко допустить, потому что...

— Потому что четвертый спутник — мужчина или женщина — не был нашим другом, — кивнул Стэннерсли.

— Вычеркни женщину, — отвергла Анжела. — Миранда, может, и кажется стервозной, но, поверьте мне на слово, она на сто процентов человек.

— И настоящая женщина, — добавил Тарнболл. — Ну, если дать ей шанс. — Он кашлянул и мигнул, когда заметил, что все смотрят на него. — В любом случае, она совсем не вписывается в нашу картину постороннего.

— Согласен, — кивнул Джилл. — И также, думаю, мы все здесь уверены, что и Фред не посторонний. Так что у нас остаются Кину Сун и Джордж Уэйт. Один или другой.

— Шпион? — настала очередь Анжелы задать тот же вопрос.

— Возможно, — сказал Джилл. — Если Сит не пребывал в неведении, что Кину Суна тоже забирали. А если он об этом знал, то это делает его заявление о «трех» спутниках правдой. Во всяком случае, с его точки зрения.

— Все это очень запутанно, — заметил Стэннерсли.

— Но все подлежит проверке, — сузил глаза спецагент. — Это, думаю, моя задача.

— Только когда я дам команду, — поумерил его прыть Джилл. — Но не будем пороть горячку, давай пока не станем никого «отчуждать».

— Итак, это все? — Анжела начинала нервничать.

А Джилл давным-давно научился доверять ее женской интуиции.

— Что такое, милая? — спросил он. — Что тебя беспокоит?

Она огляделась кругом, нахмурилась и ответила:

— Вероятно, все эти разговоры о шпионах. Не возникало ли у тебя такого ощущения, что за тобой кто- то следит? Словно глаза прожигают дырку у тебя в затылке?

— Ладно, — согласился Джилл, заражаясь ее нервозностью. — Давайте вернемся к остальным.

Несколько минут спустя, пока они маневрировали, пробираясь по прогнутым мосткам обратно к своему убежище в виде огромного ковша, он мельком увидел Кину Суна, явно стоящего на карауле вне ковша. И увидел ли их желтокожий или нет, но он выбрал как раз этот самый момент, чтобы нагнуться и опять скрыться из виду, нырнув в промежуток между двумя массивными стальными зубьями ковша...

Миранда и Джордж Уэйт пробудились, заслышав топанье сапог по стали. Но Сун и не притворялся, что проснулся; он стоял, медленно и осторожно снимая с лица бинты.

— Чешется, — объяснил он, когда Джилл подошел к нему. — Лицо чешется. И рука тоже. Но лицо чувствуй... хорошо? — произнес Сун с выражением неподдельного удивления.

— Дайте-ка мне, — предложил Джилл и удалил последнюю полосу бинта и вату под ним. А затем отступил на шаг и, не находя слов, молча покачал головой. А Тарнболл нашел-таки слова:

— Пластической хирургии здесь нечего делать! Кожа гладкая, как попка младенца! Даже не одной вмятины или прыщика.

— Повернитесь, — проинструктировал Джилл, направляя Кину Суна за плечо. И тот, не протестуя, медленно совершил полный оборот. Спецагент воспользовался такой возможностью и смахнул в сторону черные волосы на верху шеи Суна, а затем сказал Джиллу:

— У него почти все зажило.

Джилл знал, что имел в виду Тарнболл: не то, что у Сунна зажило лицо, а что крошечный шрам теперь почти совсем исчез.

А Сун смотрел на свою руку, на забинтованный обрубок, где раньше находилась кисть.

— Рука чесаться, — сказал он, посмотрев на Джилла.

— Ладно, — кивнул Джилл, — ее мы осмотрели следующей.

И Сун сразу же вытянул руку вперед, позволяя Джиллу размотать бинты, немного пропитать водой и удалить вату и осторожно изучить пластиковую заплатку. Пластик шелушился, забирая с собой старую кожу. Что же касалось кожи под ней, то на «ободранном» конце обрубка она была такой чистой и свежей, словно отпал старый струп.

— Забинтуй опять, — посоветовала Анжела. — Давай на всякий случай оставим ее перевязанной на всю ночь. На этот раз просто бинт. — Голос ее звучал чуть громче вздоха. Даже зная о таких возможностях, они все равно находили целительные силы Дома Дверей поразительными, внушающими трепет.

— Я знаю пару джентльменов на Харли-стрит, которые заплатили бы целое состояние за аренду этого местечка! — заметил Тарнболл. Но Джиллу прошептал еле слышно:

— Итак, мы еще не решили?

И Джилл сразу понял, что он имел в виду. Если Кину Сун не опасен — если он не опасен, — то как насчет Уэйта?

Уэйта, казалось, ничего не интересовало. Держась за челюсть, он раскачивался туда-сюда у одного из изогнутых зубьев ковша. Но Анжела заметила то, как смотрели на него Джилл с спецагентом, и догадалась, что предстоит.

— Джордж, — упредила она их. — Ты не будешь возражать, если мы взглянем на этот твой зуб?

На это он перестал раскачиваться, пошевелил на пробу челюстью, нахмурился и, наконец, озадаченно посмотрел на Анжелу. И с облегчением вздохнув, недоверчиво произнес:

— Ну, разве не всегда получается одна и та же история? Как только кто-то угрожает тебе