покороче. У меня такое ощущение, что когда эти черви закончат хавать своего приятеля, то примутся искать новых товарищей по играм.

И семеро спутников присели, чтобы потолковать в тесноте туннеля, в липовом гнезде ржавчервей, посреди безумного машинного мира Джилла. Спичка погасла, какой-то миг Тарнболл не зажигал другую, они прислушивались к дыханию спутников и к отдаленным звукам металлического мародерства. Через некоторое время Анжела сообщила им:

— Я работала над нашими числами.

— Над чем нашим ты работала? — Голос Миранды, слова принадлежали ей, но не прозвучало ни капельки от присущей прежде язвительности. Марш подумала, что даже в объятиях Джека Тарнболла она больше не чувствует себя в безопасности.

— Просто послушай, что скажет Анжела, — посоветовал Джилл. — В прошлый раз ее числа спасли нам жизнь.

— Я работала над нашими числами, — снова повторила Анжела, — и много думала о том, о чем мы уже догадались... Например: кто стучится, тот и определяет, каким будет следующий мир.

— Вот этого-то я как раз и не могу уразуметь, — признался Джордж. — Я хочу сказать, ведь это же машина — чертов большой компьютер, синтезатор — так как же ему удается прочесть наши мысли? Откуда машина может знать про наши самые страшные кошмары?

И Анжела предложила:

— Спенсер?

— Ладно, попробую объяснить, — ответил Джилл. — Понимаешь, тут все дело в физиологии фонов или ггудднов. В физической конституции или органических функциях этих треклятых пришельцев. Позвольте мне объяснить. Мы — люди. Наша конструкция весьма плотная; работаем мы, заправляясь и получая энергию из пищи, а потом извергаем отходы, чтобы освободить место для нового топлива. И, конечно же, мы используем в процессе сжигания своего горючего кислород и воду в качестве охладителя, если вы понимаете, к чему я клоню.

Свои машины мы делаем, имитируя жизнь, для выполнения тех же функций. Взять, к примеру, автомобиль...

Он сжигает бензин, производит энергию, выбрасывает в выхлопе отработанные газы и применяет для охлаждения воду и воздух. Следовательно, наши машины функционируют точно так же, как и мы. Будь мы разумными растениями, то применяли бы фотосинтез для работы двигателей на хлорофилловой основе — вероятно, именно потому-то мы и набрели на такую идею лишь на позднем этапе нашей эволюции, мы все- таки не растения. И вот переходим к фонам или ггудднам.

Физически они слабаки. Создания, привыкшие к низкой силе тяжести, неспособные нажимать на кнопки. У них просто нет для этого тактильной силы. И голосов у них тоже нет. У их конструкций — есть, но это для того, чтобы разговаривать с «низшими» формами жизни вроде нас. Следовательно, машины, или компьютеры, активируемые голосом, исключаются. Начинаете улавливать картину?

— Дом Дверей читает наши мысли? — Снова раздался голос Миранды.

— Это единственное тому объяснение, — подтвердил Джилл.

— И вот тут-то и вступают в дело мои числа, — снова принялась за свое Анжела.

Вспыхнула спичка, и в ее желанном свете обнаружились спецагент и бестелесные лица на фоне темноты.

— Побыстрей, Анжела, — предупредил Тарнболл. — Не знаю, заметила ты или нет, но снаружи сделалось что-то слишком тихо, и мне это не нравится. — Действительно, снаружи наступила сверхъестественная тишина.

— Отлично, — ответила она. И продолжала:

— Я всегда интересовалась нумерологией, это такая наука, вычисляющая судьбу, планиду и психологический профиль человека при помощи чисел. Известный мне метод называется иудейской системой, где буквы алфавита обозначают числа от одного до восьми. — Она быстро составила список различных значений: каждая буква алфавита соответствовала цифре от единицы до восьми.

А затем...

— Ладно, — продолжила она. — Так вот, мы трое, «старая команда», уже проходили все это, но вы, новички — нет. Поэтому я поработала и над вашими числами. Миранда, у тебя в итоге получается следующее: 4, 1, 2, 1, 5, 4, 1 и 4, 1, 2, 3, 5. Если сложить все эти цифры, то получится 33, которые при сложении дают 6. Стало быть, ты — шестерка! Но здесь есть что-то очень странное. Понимаете, вы все шестерки! Ну все, за исключением Кину Суна. Но его первоначально сюда подсадили только в качестве шпиона Сита, и поэтому я сбрасываю его со счетов.

Джордж, Фред и Миранда переглянулись при свете еще одной из спичек Тарнболла. И Фред недоуменно посмотрел на Анжелу.

— Ну и что?

Но к этому времени Джилл уже уловил суть.

— 666, — кивнул он и добавил:

— По-моему, я знаю, к чему ты клонишь.

— Ну, так переходи к этому, Бога ради, — настойчиво потребовал спецагент. — Если я не ошибся, то вход в эту треклятую нору только что пересек луч фары!

— Мир большого кристалла, — тут же откликнулся Джилл. — Разве ты не помнишь, Джек? Именно там- то я, наконец, вломился в компьютер, и это — то самое место, которое мы пока не посетили, только не в этот раз. Наверное, Сит надеялся, что мы будем держаться чертовски далеко от того мира... а может, и намеренно держал нас вне его. Но теперь Анжела, возможно, только что показала нам, как туда вломиться!

— Что? — Джордж не поспевал за его рассуждениями, также как и Миранда с Фредом.

— Это — сверхъестественный мир, — растолковал им Тарнболл. — Я имею в виду место, где водятся самые настоящие вампиры, призраки и десятиногие зверушки. И это самое худшее место, какое можно вообразить! Спенсер, ты действительно думаешь, будто нам следует?..

— Думаю, что у нас нет никакого выбора, — оборвал его Джилл. — Видишь, вон опять появился луч фонарика! — И вход в туннель внезапно залило ярким белым светом.

Все вскочили на ноги.

— Так что же нам делать? — пронзительно закричала Миранда, пребывая явно на грани истерики.

— Представить себе свои детские страшилки! — отрезал Джилл. — Сделайте это сейчас же, все вы: Миранда, Джордж и Фред. Мысленно сосредоточьтесь на этом: на месте, где встают из гробов мертвецы, где бродят при полной луне вампиры и волки-оборотни и где в наползающих с кладбищ туманах разгуливают зомби. Уловили? Хорошо, а теперь зацепитесь за этот мир. И пугайтесь, ребята, пребывайте в полнейшем ужасе, давайте!

— Давайте по-быстрому! — заорал спецагент, когда их всех окутал белый свет, а от путаницы электрических энергий — «рычания» ржавчервя, заметались стробоскопические тени.

Еще миг, и трое прыгнули к затычке из серого шлака, и, сплетясь меж собой, упали на нее. У Джилла едва хватило времени, чтобы схватить Барни, а затем...

...Позади них потолок продавился и грохнулся массивными кусками, полностью заблокировав вход и раздавив рванувшуюся в туннель голову ржавчервя. В то время как впереди них округлая плита из сплавленного шлака просто исчезла, их дожидался новый мир.

Вот только новым он не был. И Джилл с двумя его прежними спутниками знали, что дожидаться он будет только до наступления ночи...

Пустыни бывают разные. Но эту, по крайней мере, группа Джилла могла соотнести с чем-то знакомым: состояла она из песка, а не из окислов железа. Она образовалась из пыли выветрившихся гор, а не из ржавчины изъеденных коррозией механизмов. И если бы Джилл, Анжела и спецагент не знали истины, то могла бы принять ее за земную пустыню.

— Это он, — Тарнболл подтвердил мысли спутников по прежнему путешествию. Стоя на гребне дюны, приложив ладонь козырьком ко лбу, он осматривал окружающую местность. — Насколько я могу судить, — продолжал он, — мы очутились именно там, где и в прошлый раз. Если так, то всего в трех-четырех милях в ту сторону, — показал он, — мы и отыщем в горах большой кристалл. В прошлый раз он блистал, а сейчас —