— Ага. Славный парень. Но он обещал посигналить нам фарами.

— Должно быть, очень забывчивый.

— Нет, вот, посигналил, — вздохнула Шарон с облегчением. — Теперь повисит у нас на хвосте, пока не убедится, что за нами никто не увязался. Может, нам все же лучше включить фары?

— Гм, да-да.

Послышались два тихих щелчка центрального переключателя, а вслед за ними очередь более звонких сигналов поворота. Машина стала притормаживать, и Джоуди качнуло вперед. На повороте слегка подбросило, затем снова прижало к подушке сиденья.

— Как дела, Джоуди? — осведомилась Шарон.

— Чувствовать себя мишенью еще хуже.

— Потерпи еще несколько минут, — вставил отец.

— Только, пожалуйста, полегче на поворотах.

— Сейчас будет прямой участок.

— Хвала Всевышнему.

Наконец Джоуди смогла подняться. За окном она узнала пандус Лорел-Каньон. Они выезжали на скоростную магистраль Вентура.

— Все идет замечательно, — произнесла Шарон.

Обернувшись, Джоуди посмотрела в заднее стекло. Въездной пандус позади был пуст, если не считать одной машины.

— Это Симмонс? — спросила Джоуди.

— Да, он.

Отец прибавил скорости и влился в поток машин, двигающихся на восток.

— А вот и он.

Необозначенная полицейская машина пошла на обгон и, поравнявшись с ними, сбавила скорость. Водитель вытянул руку в их сторону. Джоуди в первую минуту показалось, что он нацеливает на отца пистолет, и все оборвалось внутри. Но вместо пистолета увидела поднятый кверху большой палец.

Отец показал ему свой, а Шарон подалась слегка вперед и помахала рукой. Затем машина Симмонса рванулась вперед и потерялась вдали.

Неожиданно прорвало радио, но, прежде чем Джоуди успела угадать мелодию, звуки стихли.

— Любимая станция Джоуди, — кивнул отец, — «Ка-Кафония».

— Очень смешно, папа.

— Посмотрим, можно ли словить какую-нибудь песенку о ковбоях.

— Вам такие нравятся? — удивилась Шарон.

— Я думал, вам нравятся.

— С чего вы взяли?

— Сержантские лычки дуракам не нашивают, мэм. Шарон рассыпалась мелким смешком.

— А вы сами любите кантри?

— Считайте, что я всеядный.

— Тогда не буду возражать, — произнесла она, — если вы вернете «Ка-Кафонию».

— Нет, не надо, — вмешалась Джоуди, — я не настаиваю. Мне почти все нравится, кроме Вилли Нелсона.

— Тебе не нравится Вилли Нелсон?

— Это из-за его повязки, — улыбнулась девочка.

— Когда Джоуди было восемь, — начал отец, — ее стошнило в машине под песню «Я всегда думаю о тебе». С тех пор, всякий раз когда ей дурно, она вспоминает о нем, и наоборот. Это подлинная причина, по которой она его не выносит.

— Очень красиво, папа, рассказывать всем о том, как я меня вырвало.

— Я сама такая, — призналась Шарон. — Всякий раз, когда вижу покойника, отдаю весь ужин.

— Неужели всегда? — удивился отец.

— Нет, только когда на службе. На похоронах со мной обычно такого не бывает.

— Вашим партнерам, должно быть, очень нравится.

— Если не попадаю на них, они, как правило, относятся к этому спокойно.

Последняя фраза вызвала у отца гомерический хохот.

— Их это даже забавляет.

— А почему, наверное, из-за аромата, да?

— Боже, папа!

— Нет, со мной это случается, даже когда я не слышу запаха.

— Наверное, достаточно представить, как они пахнут? — предположил отец.

— Да, может, и так, я никогда не задумывалась.

— О, Боже, — тяжело вздохнула Джоуди.

— Что? — спохватился отец, а Шарон обернулась.

— Я только что вспомнила. Прошлой ночью у Ивлин вокруг стоял запах дохлятины. Папа, помнишь крысу, которая сдохла за стеной? Такой же запах. Убийцы так пахли, во всяком случае, двое из них. У того жирного, который проткнул Ивлин, был именно такой запах, и еще у того маленького, который вошел в комнату Энди.

Даже в темноте Джоуди могла разглядеть гримасу отвращения на лице Шарон.

— Если ты не ошиблась насчет их штанов, то запах мог исходить от них.

— Не думаю. На вид они не были... гниющими.

— Гниющие штаны? — переспросила Шарон.

— Просто не верится, — удивился отец. — Уж не хочешь ли ты сказать, что на нашем участке до сих пор не знают всех подробностей?

— Меня ввели в курс дела относительно убийств прошлой ночи, но...

— А вам известно, что Джоуди убила одного из тех выродков?

— Конечно.

— Так вот, по рассказам Джоуди и Энди, тот парень был в штанах из человеческой кожи, снятой с ягодиц и ног.

— Какая мерзость!

— Но они выглядели вполне нормально, — воскликнула Джоуди — То есть не в обычном смысле нормально, — поправилась она — Но вначале мы решили, что на нем вообще ничего не было, и только потом заметили. Во всяком случае, на вид кожа была самой обычной, и цвет нам не показался странным. Возможно, дело в каком-нибудь противогнилостном составе, но она не была коричневой, какой бывает выделанная кожа. И уж наверняка не было никаких признаков порчи. Я хочу сказать, не видно было ни слизи, ни зелени, ни плесени или...

Шарон повернула голову, прикрывая рукой рот. Внутри у нее сдавленно заклокотало, и она поспешно начала опускать окно. Едва то достаточно приоткрылось, как она сорвала с себя бейсболку и высунула голову наружу, подставляя ветру короткие волосы.

— Ой, извини. Я, похоже, переборщила, — пробормотала Джоуди, кладя руку ей на спину.

— Ничего, — с усилием переводя дыхание, проговорила та и, скосившись на Джека, добавила: — Мне просто захотелось глотнуть свежего воздуха. Уже все прошло.

Отец смерил ее взглядом.

— Давно в полиции?

— Шесть лет.

— И до сих пор такой слабый желудок?

— Как видишь, — огрызнулась она.

— Так можно полжизни проблевать.

— Папа, перестань. Ее ведь не вырвало.

— Правильно, меня не вырвало.

— И кто бы еще говорил. Помнишь, как ты заметил плесень на бутерброде, который уже наполовину съел и?..