Взглянув на нее, Энди залился румянцем. Джоуди почувствовала, как сама начинает краснеть.

— Боже, — воскликнул он, — о чем ты переживаешь!

— Ладно, замечательно. Но, если понадобится помощь, кричи, не стесняйся. Хорошо? И говори, кто тебе нужен, я или папа.

Краска еще не сошла с его лица, но теперь он рассмеялся.

— О'кей.

Оставив его в ванной комнате, Джоуди вышла и прикрыла дверь. Затем пошла в свою спальню выбирать для него одежду: простые белые носки, белые хлопчатобумажные трусы и пару вылинявших синих джинсовых шортов, которые она проносила, почти не снимая, два лета и которые теперь стали маловаты и должны были оказаться Энди как раз впору. Наскоро просмотрев содержимое шкафа, Джоуди обнаружила ярко-красную рубашку, которая всегда так здорово подходила к этим шортам. Прошлым летом она была немного просторной для нее. Сейчас, вероятно, она будет как раз. Но она хотела отдать ее Энди, хотя для него та могла бы оказаться немного великоватой.

Чтобы отыскать пару старых кроссовок, Джоуди пришлось присесть и погрузиться во внутренности шкафа. Когда-то они были белые и красивые. Пусть теперь они и потертые, но еще вполне приличные, разве что на правом порван шнурок. Она хорошо помнила, где это случилось. Тогда она наспех связала его узлом, но до замены так и не дошли руки.

Достав упаковку новых белых шнурков из ящика письменного стола, Джоуди присела на край кровати и принялась выпутывать старые шнурки. Когда вдевала новые, взгляд ее упал на кучу собранной ею одежды.

Папа не станет возражать, подумала она. Все это старое хламье, за исключением разве что носков и трусов.

«Трусов! О, Боже, что мне лезет в голову?»

Но она отдавала себе отчет, откуда появились эти мысли: прошлой ночью Джоуди наблюдала за натягивающим джинсы Энди и успела увидеть его голый зад. Так что знала, что он не носил трусов.

Но он не знает, что мне это известно, возразила она самой себе.

Провалится со стыда на месте, если я предложу ему надеть трусы. Особенно если учесть, что они мои.

Елки-палки!

Подхватив их с кровати, Джоуди побежала к письменному столу. Заталкивая их в верхний ящик, она услышала, как распахнулась дверь ванной комнаты. Джоуди спешно толкнула ящик внутрь.

— Энди? Сюда. — Но тут же вспомнила о его колене. — Нет, подожди, я сейчас иду.

Но он отозвался прежде, чем она успела сделать шаг.

— Не надо. Все в порядке. Я сам. — Джоуди услышала, как он ковыляет по коридору.

— Ты уверен?

— Справлюсь. Оставайся на месте.

— Хорошо. — Джоуди подошла к кровати, села и продолжила вдевать шнурки.

Через несколько секунд, остановившись в полушаге от ее комнаты, Энди оперся рукой о дверной косяк, чтобы отдохнуть. Темные блестящие волосы были зачесаны назад. От пятен и полос грязи не осталось и следа.

— Видишь? Справился. И все сам, — похвастался он.

— Молодец.

— А как же, — улыбнулся он. Но улыбка тут же потухла. Он снова помрачнел, словно опять вспомнил прошлую ночь.

Закончив вдевать шнурок в первую кроссовку, Джоуди принялась за вторую.

— Чем ты занимаешься? — поинтересовался Энди.

— Собираю для тебя кое-какие вещицы. Если ты не побрезгуешь, разумеется. Заходи.

Но он не торопился.

— Ты уверена, что мне можно заходить в твою комнату? Я хочу сказать, твой папа не станет на меня кричать?

— Ты что, шутишь?

— Ну ты же девочка.

Джоуди театрально закатила глаза и вздохнула.

— Да, приятель. Я действительно девочка. Но тебе же двенадцать лет.

— Двенадцать с половиной.

— Ладно. Не будем. Обещаю, папа не станет возражать. Только оставь дверь открытой.

Энди кивнул и шагнул в спальню. Посмотрел на одежду, затем на Джоуди, затем снова на одежду.

— Все равно не понимаю, — признался он.

— Это для тебя. Ведь у тебя ничего нет, кроме джинсов. Все твои вещи... ну, ты знаешь. А шмотки моего отца для тебя будут слишком велики, — Джоуди пожала плечами.

— Но это же твоя одежда.

— Эй, да кто догадается, что это девчоночьи вещи? Никто не узнает, если ты сам не скажешь.

Слегка выпятив верхнюю губу, Энди не отрываясь смотрел на вещи.

— Не беспокойся, они чистые.

— Это не поэтому, — с небольшим смешком ответил он, когда их взгляды встретились.

— Ты хочешь сказать, что не боишься надеть мои вещи?

— Нет, не боюсь. — Его улыбка теперь расплылась по всему лицу.

— Тебе они не нравятся?

— Нет, что ты. Конечно, нравятся. Но они твои. Я видел тебя в этой красной рубашке прошлым летом. Ты была такая... — Он снова уставился на одежду и тяжело сглотнул. — Ты не можешь их просто так отдать.

— Ладно, считай, что я даю их тебе поносить.

— Поносить?

— Конечно. До следующей нашей встречи.

— А что, если мы больше никогда...

— Эй, не болтай глупостей. Мы обязательно увидимся. Так что бери.

Нахмурившись, Энди взял в руки рубашку и стал ее рассматривать.

— Ты уверена? Она такая симпатичная. Ты сама могла бы ее носить.

— Надевай, Энди.

Закинув рубашку за спину, Энди неуклюже просунул руки в рукава и натянул на живот. Потянувшись застегнуть первую пуговицу, он неожиданно остановился. Даже прижал к груди подбородок, чтобы получше разглядеть.

— Тут что-то не так.

— Что?

— Я не... Может, она вывернута?

Но два огромных кармана были там, где им полагалось.

— Нет, вроде все...

— Пуговицы как-то по-чудному пришиты.

— Да ну? — Поднявшись с кровати, Джоуди подошла вплотную к Энди и даже наклонилась, чтобы получше изучить проблему.

— Нет, они именно там, где должны быть... А, черт побери, я забыла. У мальчишек пуговицы с неправильной стороны.

— Как так?

— На женских рубашках пуговицы пришивают слева, а на мужских — справа.

— Это просто глупо.

— Конечно. Но ты ее все равно оставляешь, правда?

— Конечно же.

— Вот так. — И Джоуди стала застегивать на нем пуговицы.

— Спасибо.