– Хорошо. – Тони допил свой бокал. – Я полагаю, ты действительно был в Форт-Трайоне. Не знаю, правда, как ты туда попал. Может быть, даже через стену перелез. Знаю, что ты любишь раннее утро, но очутиться в Клойстерсе на заре – это потрясающе… Думаю, что ты уже знал о смерти Ролинза.
– Как я мог? В канцелярии же сказали, что об этом сообщили только что.
– Прости, я ведь не слышал, что тебе сказали.
– О боже!
– Я не хочу причинять тебе боль, Питер. Год назад никто вообще не был уверен, что ты выживешь. Ты находился на грани жизни и смерти. Перенес тяжелейшую утрату. Кэти была для тебя всем, и мы знали это. Шесть месяцев назад мы полагали, а я, честно говоря, был убежден, что как писатель ты кончился. Ты потерял все, желание писать умерло в тебе. Мальчик, рассказывавший сказки у костра, погиб в автомобильной катастрофе. Даже после того как ты вышел из больницы, бывали дни, когда ты не произносил ни слова. Ни слова! А потом пошли выпивки. И вот менее трех недель назад вулкан начал извергаться. Ты прилетел с побережья более возбужденный, чем когда-либо, полный энергии и желания писать, писать, писать… Пока хватит сил… Понимаешь?
– Что?
– Наш разум устроен довольно странно. Он не может мгновенно разогнаться от нуля до скорости звука. Что-то в таком случае в нем обязательно откажет. Ты сам сказал, что не знаешь, где провел почти четыре часа.
Ченселор не шелохнулся. Он наблюдал за Морганом, а в его мозгу метались противоречивые мысли. Он злился на издателя за то, что тот не верит ему, и все же чувствовал какое-то странное облегчение. Может быть, так оно и лучше? Морган по натуре был человеком, готовым броситься на помощь любому. События минувшего года усилили эту черту его характера. И теперь Питер не сомневался в том, что если бы Морган поверил ему, то не стал бы издавать его книгу.
– Ладно, Тони, давай забудем об этом. Я не совсем хорошо себя чувствую. Притворяться не стоит. Я не знаю, что делать.
– А я знаю, – мягко сказал Морган. – Давай выпьем.
Мунро Сент-Клер внимательно смотрел на Варака, входившего в его библиотеку в Джорджтауне. Правая рука агента была на перевязи, с левой стороны на шее выглядывала полоска бинта. Варак закрыл за собой дверь и подошел к столу, за которым с хмурым видом сидел дипломат.
– Что случилось?
– Все в порядке. Его самолет находился в Вестчестерском аэропорту. Я переправил его в Арлингтон и связался с доктором, услугами которого мы пользуемся в Совете национальной безопасности. У его жены не было выбора, да и потом ей все равно. Ролинз не был застрахован от убийства по политическим мотивам. А кроме того, она грязная баба. Я просто напомнил ей несколько эпизодов из ее жизни.
– А как с другими?
– Их было трое. Один убит. Как только Ченселор исчез, я перестал стрелять и спрятался в дальнем углу парка. Ролинз был мертв. Что им оставалось делать?
Они сбежали, прихватив с собой труп своего дружка. Я побродил вокруг, собрал гильзы, поправил примятую траву, чтобы не было никаких следов.
С выражением злобы на лице Браво поднялся из кресла:
– То, что вы сделали, выходит за рамки данных вам полномочий. Вы приняли решения, которые, как вам было известно, я бы не одобрил. Ваши действия стоили жизни двум людям, а Ченселор едва не погиб.
– Один из этих людей был убийца, – спокойно ответил Варак, – а судьба Ролинза была предрешена. Это было вопросом времени. Что касается Ченселора, то это я едва не погиб, спасая его. Мне кажется, я сполна заплатил за свое ошибочное решение.
– Ошибочное решение? А кто дал вам право его принимать?
– Вы, все вы.
– Существуют же определенные запреты, и вы понимаете это.
– Насколько я осведомлен, пропало больше тысячи досье, воспользовавшись которыми можно превратить страну в полицейское государство. Прошу вас помнить об этом.
– А я прошу вас помнить, что здесь не Чехословакия, не Лидице и не 1942 год. Да и вы – не тринадцатилетний мальчишка, который прятался среди трупов и убивал каждого, кто мог оказаться его врагом. Вас привезли сюда тридцать лет назад совсем не за этим.
– Меня вывезли сюда потому, что мой отец работал на союзников. И мою семью убили именно потому, что отец работал на вас…
Взгляд Варака помутился, и он не сумел сдержать слез – видимо, не ожидал, что разговор пойдет таким образом. Он вспомнил о солнечном утре 10 июня 1942 года – утре всеобщей смерти, о последующих ночах, когда он прятался в шахте, и о последующих днях, когда он, тринадцатилетний мальчишка, ставил крестики в стволе шахты, которые означали число убитых немцев. Ребенок превратился в убийцу. Так было до тех пор, пока англичане не вывезли его.
– Вам дали все, – сказал Браво, понизив голос. – Мы выполнили все обязательства, ничего ради вас не пожалели. Лучшие школы, все блага и привилегии…
– И все воспоминания, Браво. Не забывайте об этом.
– И все воспоминания, – согласился Мунро Сент-Клер.
– Вы неправильно меня поняли, – быстро проговорил Варак. – Я не ищу сочувствия. Я хочу только сказать, что все помню. – Он сделал шаг к столу. – Вот уже восемнадцать лет, как я плачу за привилегию хранить эти воспоминания. Плачу по доброй воле. Я – лучший агент Совета национальной безопасности, я найду наци в любом обличье, в какие бы одежды он ни рядился, и буду преследовать его. И если вы думаете, что существует разница между порядками Третьего рейха и тем, что пытаются насадить с помощью этих досье, то здорово ошибаетесь.
Варак умолк. Кровь бросилась ему в лицо. Хотелось кричать, но это было невозможно.
Мунро Сент-Клер молча наблюдал за агентом. Его злость постепенно угасала.
– Вы говорили очень убедительно. Я созову совещание Инвер Брасс. Нужно всем сообщить об этом.
– Не созывайте совещания. Пока не надо.
– Совещание на этот месяц уже запланировано. Нам нужно избрать нового Генезиса. Я стар. Так же немолоды Венис и Кристофер. Таким образом, остаются Бэнер и Пэрис.
– Прошу вас, – Варак сжал пальцами край стола, – не созывайте совещания.
– Почему же? – прищурившись, спросил Сент-Клер.
– Ченселор начал писать книгу. Первая часть рукописи позавчера уже сдана на перепечатку. Мне удалось пробраться в машинописное бюро и прочитать написанное.
– Ну и что же?
– Ваша теория может оказаться более верной, чем вы предполагали. Ченселор пишет о таких вещах, которые мне и в голову не приходили. И Инвер Брасс не обойдена вниманием.
Глава 15
Непродолжительные заморозки напомнили, что морозы не за горами, что осень кончается и вот-вот придет зима. Избирательная кампания завершилась, и ее результаты оказалось так же нетрудно предсказать, как и наступление морозов, сковавших землю Пенсильвании. Воротилы с Мэдисон-авеню, уверенно пользующиеся ложью, одержали победу над неуверенными дилетантами. Ничего ценного никто не выиграл, а меньше всех – республика.
Ченселор не уделял большого внимания политике. А после того как игроков вывели на поле, Питера вообще интересовал только его роман. Он окончательно определил замысел, ожили персонажи книги. И теперь каждое утро он вместе с ними переживал новые приключения.
Он уже добрался до седьмой главы, до того места, где порядочные люди постепенно приходили к непорядочному решению – необходимо убийство. Убийство Эдгара Гувера.
Прежде чем приняться за новую главу, Ченселор всегда набрасывал план-проспект. В дальнейшем, правда, он практически не пользовался этим планом, лишь изредка заглядывая в него. Такой рабочий прием несколько лет назад порекомендовал ему Энтони Морган:
«Выясни заранее, куда идешь, выбери направление, чтобы не сбиться с пути, но не ограничивай своей естественной склонности поблуждать».
