тело Дру Лэтема отправили самолетом семье в Соединенные Штаты. Однако моя проверка, включающая и регистрационные листы полетов американского дипломатического корпуса, показала, что в тот день такого груза не зарегистрировано.
Таким образом, по моему мнению, Лэтем в «Интерконтинентале» не Гарри, а его брат. Вместе с секретной службой посольства и голландкой де Фрис они разработали некую стратегию с целью заманить в ловушку одного или несколько членов нашего Братства. Какая это ловушка, я надеюсь выяснить сегодня вечером, поскольку намерен следить у отеля Лэтема, и даже если на это уйдут сутки, схвачу его и все узнаю. Или убью обговоренным способом».
«Чушь! – подумал Крёгер. – Братья часто бывают внешне похожи. Зачем американцам лгать об убитом Лэтеме? Никаких оснований – наоборот! Список Гарри Лэтема – ключ к глобальному поиску возрождающихся нацистов по всему миру. Он нужен им, вот почему они идут на все, чтобы он остался в живых: обращаются за помощью к несговорчивым антинейцам, подделывают билет и переводят его из отеля в отель. Гарри Лэтем, он же Александр Лесситер, – зубр от разведки, он скорбит по брату и жаждет мести любым способом. Он и не догадывается, что самое большее через двадцать восемь часов ему будет все равно – он умрет». Но Герхарду Крёгеру не все равно. Ему надо найти его и разнести ему выстрелом голову. Теперь он знал, куда идти, но отчаянно надеялся, что их агент уже ликвидировал объект – заранее обговоренным способом.
Было 2.10 утра. Крёгер надел пиджак и легкий плащ, плащ нужен был хотя бы для того, чтобы спрятать под ним большой пистолет крупного калибра с шестью разрывными пулями. Каждая из них, попав в тело, производила эффект, подобный смертоносному бенгальскому огню, приводя к полному уничтожению.
– За тобой зайдут ровно в три, – сказал Витковски.
– Почему не раньше? – спросил Лэтем.
– Черт, сейчас всего сорок пять минут. К тому времени, как ты спустишься, мне нужна группа в фойе и команда на улице, а это надо организовать: нормальную гражданскую одежду и так далее.
– Согласен. Что с Карин?
– Она вне опасности, как ты и хотел. Парик блондинки и все прочее – такое, мне кажется, поступило от тебя предложение.
– Где она?
– Не там, где ты.
– Ты сама доброта, Стэнли.
– Ты говоришь, как моя мать, да упокой господь ее душу.
– Почему бы тебе не успокоиться?
– Потому что ты тут же хочешь получить вознаграждение, а я его не даю… Один из моих людей возьмет ваш багаж и «дипломат» за пятнадцать минут до того, как ты спустишься. Если кто-нибудь спросит, куда ты, просто скажешь, что не спится и захотелось еще немного прогуляться. Отелем мы займемся позже.
– Ты действительно считаешь, что Рейнольдс предупредил других нацистов здесь, в Париже?
– Честно говоря, нет, потому что его взвод киллеров исчез – с кем он мог связаться? Из Германии вряд ли кто-нибудь успел сюда добраться, а этот Крёгер – как-никак врач, а не убийца. Я полагаю, он здесь затем, чтобы подтвердить информацию, а не спускать курок, если он вообще знает, как это делается. Рейнольдс действовал один. Его заметили у моего дома, и он хотел как-то это компенсировать. Убив тебя, он бы себя реабилитировал.
– Еще неизвестно, знал ли он, что его заметили, Стэнли.
– Разве? Тогда почему утром он не появился у посольства? Вспомни, хлопчик, двое нацистов скрылись, обманув наружное наблюдение.
– Пожарная лестница и ковер, правильно? – прервал его Дру.
– Соображаешь. Если А равно В, а В равно С, тогда шансы велики, что А равно С. Неплохое правило, им можно руководствоваться.
– Теперь ты говоришь, как Гарри.
– Спасибо за комплимент. Собирайся.
Лэтем быстро сложил вещи в чемодан, что не заняло много времени, так как он его и не распаковывал, лишь достал брюки и блейзер – принятую форму атташе посольства. Теперь оставалось только ждать, в стенах его тюрьмы счет пошел на минуты. И вдруг зазвонил телефон. Он поднял трубку, думая, что это Витковски.
– Да, что там еще?
– Что еще? Это Карин, дорогой.
–
– Я поклялась не говорить тебе.
–
– Нет, Дру, это называется защитой. Полковник сказал, что переводит тебя… Пожалуйста, я не хочу знать куда.
– Это становится смешным.
– Тогда ты недооцениваешь нашего врага. Я просто хочу, чтоб ты был осторожен, очень осторожен.
– Ты слышала, что случилось сегодня вечером?
– О Рейнольдсе? Да, Витковски мне рассказал, потому я и звоню. Не могу до него дозвониться, все время занято. Это значит, он постоянно говорит с посольством. Мне тут в голову пришла одна мысль, я должна ею с кем-то поделиться.
– О чем ты говоришь?
– Алан Рейнольдс часто заходил в отдел документации и справок под тем или иным предлогом. Обычно его интересовали наши карты и информация о транспорте.
– И никому это не показалось странным? – прервал ее Лэтем.
– Да нет. Это же легче, чем звонить в аэропорты или узнавать на вокзале расписание поездов, или – что еще хуже – покупать карты автодорог на французском, где все напечатано мелким шрифтом. Наши же карты на английском, и шрифт у них крупный.
– Но тебе это показалось странным, так?
– Только после того, как полковник рассказал о сегодняшнем инциденте, не раньше, честно говоря. У нас многие в выходные путешествуют по Франции, Швейцарии, Италии и Испании. Особенно те, чье передвижение по Парижу ограниченно. Нет, Дру, тут другое, и это действительно странно.
– Что именно?
– Таких случаев было два. Я возвращалась в транспортный отдел и видела, как Рейнольдс выходит из последнего коридора перед дверью в этот отдел. Я тогда подумала: «У него, наверное, подруга в одном из офисов, и он зашел договориться с ней пообедать или поужинать вместе» – что-то в этом роде.
– А теперь ты думаешь по-другому?
– Да, но я вполне могу ошибаться. Все мы в отделе документации и справок имеем дело с конфиденциальными материалами. Многие из них не заслуживают грифа «секретно», но всем известно, что работающие в том последнем, дальнем от двери, отсеке занимаются сверхсекретной информацией.
– Что-то вроде табели о рангах? – спросил Лэтем. – Секретность возрастает от офиса к офису по коридору?
– Вовсе нет, – ответила Карин. – Просто офисы разные, но когда кто-то работает над сверхсекретным материалом, то переходит в последний отдел. Там компьютеры мощнее и система связи позволяет тут же связаться с любой точкой мира. Я сама там три раза работала с тех пор, как появилась здесь.
– Сколько всего офисов в последнем отделе?
– По шесть с каждой стороны от центрального коридора.
– С какой стороны ты видела Рейнольдса?
– С левой. Я повернула голову налево, точно.
– Оба раза?
– Да.
– Когда это было? День, число помнишь?
– Господи, не знаю. В пределах нескольких недель, месяца два назад.
