– Франсуа, водитель?
– Кто ж еще? Другие будут рядом с вами днем и ночью. Пока вы здесь, в коридоре будут находиться двое. Потом, может быть, вас заинтересует наша слежка за луна-парком де-Жуа и за мадам Кортленд. Все для этого готово.
– Пойду оденусь, – сказал Дру. Поднявшись и прихватив с собой кофе, он направился в спальню.
– Не забудь побриться, дорогой. Твоя темная щетина слишком отличается от волос.
– Кстати, еще одно, – пробормотал Лэтем. – Хочу поскорее смыть эту краску, – добавил он четко, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
– Хорошо, – продолжил по-французски Моро. – Теперь мы можем поговорить, мадам.
– Так я и знала. Пару минут назад вы просто сверлили меня глазами.
– Перейдем на немецкий?
– Ни к чему. Он оттуда ничего не услышит, к тому же, когда быстро говорят по-французски, он не улавливает смысла. Итак, с чего начнем?
– С очевидного, – твердо сказал глава Второго бюро. – Когда вы ему скажете? Или вы не собираетесь?
– Понятно, – протянула по слогам Карин. – И если мне позволено говорить за нас обоих, я ведь могу и вас спросить о том же.
– Вы имеете в виду мою тайну? Причину, подвигнувшую меня пойти на такой риск, чтобы уничтожить немцев-фанатиков?
– Да.
– Ладно. Вам не с руки будет делиться этой информацией и тем самым повредить моей семье, так что почему бы и не сказать?.. У меня была сестра Мари, намного моложе меня, а поскольку отец умер, я в ее глазах занял его место. Я, конечно, ее просто обожал. Представьте себе: такая живая, с невинностью распускающегося цветка, и вдобавок к этому букету весенних цветов она была талантливой танцовщицей – может, и не прима-балериной, но превосходной артисткой кордебалета. Однако в самый жестокий период «холодной войны», исключительно, чтобы отомстить мне, восточногерманская Штази погубила этого славного ребенка. Ее похитили и вскоре превратили в наркоманку, вынудив заняться проституцией, чтобы добыть средства на пагубное пристрастие. Она сломалась и умерла в двадцать шесть лет на Унтер-ден- Линден, где попрошайничала, выпрашивая еду или деньги, поскольку телом торговать уже не могла… Вот моя тайна, Карин. В ней мало приятного, правда?
– Это
– Я не знал. Мать умерла, а я был глубоко засекреченным агентом в Средиземноморье тринадцать месяцев. Когда вернулся в Париж, в почтовом ящике меня давно дожидались четыре фотографии, посланные Штази через полицию Восточного Берлина. А на них – моя сестренка, только мертвая.
– До слез больно, я это искренне, Клод. Не ради праздного словца.
– Верю, дорогая, у вас не менее печальная история.
– Как вы узнали?
– Потом объясню. Сначала еще раз спрошу. Когда вы все скажете нашему американскому другу? Или не собираетесь это делать?
– Сейчас не могу…
– Тогда вы просто его используете, – прервал ее Моро.
– Да! – воскликнула де Фрис. – Так все и началось, но обернулось по-другому. Думайте обо мне что хотите, но я люблю его – я его полюбила. Для меня это гораздо большее потрясение, чем для других. У него столько от Фредди, каким он был, когда я выходила за него замуж, – слишком много на самом деле, и это меня пугает. Он нежный, внимательный и сердитый; хороший человек, который пытается сориентироваться, найти свой компас, что ли. Он растерян, как все мы, но намерен отыскать ответ. Таким и Фредди был сначала. Прежде чем изменился и превратился в одержимого зверя.
– Мы оба слышали, как несколько минут назад Дру говорил о Кортленде. Меня поразила его холодность. Это синдром Фредди?
– Вовсе нет. Дру становится братом, которого изображает. Ему нужно стать Гарри.
– Далеко ли потом до Фредди? До зверя?
– Он не может таким стать,
– Тогда скажите ему правду.
– А что есть правда?
– Будьте честной, Карин!
– А что еще осталось честного?
– Ваш муж жив. Фредерик де Фрис жив, но никто не знает, где он и кто он.
Эскорт Второго бюро состоял из отчаянного водителя Франсуа и двух охранников, так быстро назвавших свои имена, что Лэтем окрестил их «мсье Фрик» и «мсье Фрак».
– Дочери разговаривают с вами, Франсуа? – спросил Дру с заднего сиденья, когда они с мсье Фраком сели по обеим сторонам от Карин.
– Ни слова не говорят, – ответил водитель. – Жена довольно строго поговорила с ними, внушая, что они должны уважать своего отца.
– Помогло?
– Бесполезно. Они удалились в свою комнату, закрыли дверь и повесили табличку «Посторонним вход воспрещен».
– А мне вы не хотите что-нибудь рассказать об этом? – спросила де Фрис.
– Только вполне естественно напрашивающийся вывод, что дети женского пола могут быть безумно жестоки со своими безгрешными отцами, – ответил Лэтем.
– Я, пожалуй, пропущу это мимо ушей.
Через двадцать минут они приехали во Второе бюро, невзрачное каменное здание с подземными гаражами, куда вооруженная охрана пускала только после тщательной проверки. Фрик и Фрак доставили Дру и Карин наверх в стальном электронном лифте, управлять которым можно было, лишь используя необычно длинный ряд кодов. Их довезли до пятого этажа и проводили в кабинет Моро, похожий не столько на кабинет, сколько на большую гостиную с приспущенными жалюзи. Уют грубо нарушало скопление компьютеров и прочего высокотехнологического оборудования.
– Вы знаете, как всем этим управлять? – спросил Дру, обводя рукой комнату.
– Чего не знаю я, знает мой новый секретарь, а чего она не знает, знает мой коллега Жак. Ну а уж если мы совсем запутаемся, я просто позвоню своему новому другу мадам де Фрис.
– Mon Dieu, – воскликнула Карин, – это ж мечта технолога! Посмотрите вон туда, вы же в постоянном контакте с десятком ретранслирующих спутников, а
– У меня с этим некоторые трудности, – признался Моро. – Не поможете?
– Частота меняется постоянно, даже через долю секунды, – сказала де Фрис. – Над этим работают американцы.
– Работали, но компьютерщик Рудольф Метц создал для них некоторые сложности, когда бежал из Соединенных Штатов и скрылся в Германии. Он распространил уничтожающий вирус по всей системе; они до сих пор не могут его одолеть.
– Кто справится с этим, завладеет всеми тайнами мира, – сказала Карин.
– Тогда, будем надеяться, Братству потребуется оборудование, оставленное Метцем, – добавил глава Второго бюро. – Но это пустое предположение. Нам есть что показать вам, а точнее, дать послушать. Как мы обещали, с помощью Витковски в посольстве мы подключились к частной линии посла, телефон этот пробует все каналы и срабатывает только по тому, который считает непрослушиваемым. С парком де-Жуа было гораздо проще: мы просто заблокировали их линии под предлогом пожара в телефонной компании. О нем много писали, и это вызвало тысячу жалоб, но уловка удалась… Мы на самом деле устроили пожар – больше дыму, чем огня, но это сработало.
– Мы что-нибудь узнали? – спросил Лэтем.
– Послушайте сами, – ответил Моро, подходя к консоли на левой стене. – Это пленка с постоянно прослушиваемого телефона посла в его личном кабинете наверху. Мы ее слегка отредактировали, чтоб
