впечатляющая добыча.

– Вы догадываетесь, что у меня много влиятельных… друзей в самых разных местах?

– Кто такой Когоутек?

– Славянин. – «Полупроводник» пожал плечами. – По-моему, он фермер.

– Когда она уехала?

– Ее увезли сегодня утром.

– Какую легенду ей предложили?

– Очередная бедная родственница, беженка, откуда-то с Балкан. Вырвалась из лап медведя, как говорится. Когоутек подыщет для нее работу. У него есть друзья в профсоюзе текстильщиков.

– Таким образом она сможет платить ему и вам: в ином случае новых документов не последует.

– Всем нужны документы, – проскулил Хандельман, – чтобы водить автомобиль, пользоваться банком…

– Или избежать внимания иммиграционных властей, – прервал старика Хейвелок. – Но эта угроза остается навсегда, не так ли?

– Мы – страна, где правят законы, сэр.

– Меня от тебя тошнит, – проговорил Хейвелок, подходя к креслу. – Я мог бы прикончить тебя сейчас, не испытывая при этом ничего кроме наслаждения. Ты догадываешься об этом, философ? Но я не стану делать этого. Я хочу, чтобы ты помнил о такой возможности, чтобы мысли об этом не оставляли тебя ни на секунду ни днем, ни ночью. Ты станешь вздрагивать при любом стуке в дверь. Живи, гадина, с этим страхом. Хайль Гитлер!

Он повернулся и направился к двери.

За спиной раздался странный треск. Майкл мгновенно обернулся и увидел старика, устремившегося к нему с длинным ножом, направленным прямо ему в грудь. Хандельман за какую-то долю секунды успел сорвать с лица разбитые очки и выхватить оружие, упрятанное в пухлом кресле. Дух науки, витавший в комнате, неожиданно сменился запахом ничейной полосы на отдаленном участке фронта. Хейвелок отпрыгнул, но острое как бритва лезвие успело пропороть пиджак и порезать тело. На белой рубашке проступила кровавая полоса.

Правая рука Майкла нырнула под пиджак за автоматическим пистолетом, отнятым у итальянца в Чивитавеккия. Одновременно он ударил ногой перед собой, не целясь, стараясь просто угодить в немца. Когда тот замахнулся ножом вторично, Хейвелок отклонился, выхватил пистолет и направил ствол в лицо Хандельману.

Он выстрелил дважды. Старик, обливаясь кровью, повалился на пол. На месте одного глаза зияла кровавая дыра.

«Лама» заставила навеки замолчать еще один автомат Лидице. Но Хейвелок не испытывал радости, о которой говорил раньше. Все происшедшее уже не имело значения.

По-прежнему главным и единственным оставалась Дженна Каррас. Он все-таки разыскал ее! Теперь она не сможет остановить его. Конечно, она может его убить, но прежде ей придется взглянуть ему прямо в глаза. И теперь только это имело значение!

Майкл сунул «ламу» за пояс, зеленый листок – в карман и выбежал из квартиры.

– Ее фамилия – Бруссак, господин президент, – произнес Эмори Брэдфорд в телефон, сидя за столом в своем кабинете в задании государственного департамента. – Мадам Режин Бруссак. Ke-д’Орсе, Министерство иностранных дел, Четвертый отдел. Позавчера вечером она вступила в контакт с нашим посольством и рекомендовала прислать радиофицированный автомобиль в район Аржентеля для того, чтобы забрать бывшего американского разведчика, с которым у нее была назначена встреча. «В весьма необычных обстоятельствах», – добавила она.

– Хейвелок?

– Практически она именно это и сказала.

– Ну и?..

– Машина всю ночь каталась по улицам Аржентеля, но на связь так никто и не вышел.

– И как же она это объяснила, ваша Бруссак? Надеюсь, ей были заданы соответствующие вопросы?

– Разумеется, и в суровом тоне. Она заявила, что Хейвелок не явился.

– Что же дальше?

– Один из наших людей походил вокруг ее дома и поспрашивал. Ему удалось узнать, что Бруссак вернулась домой после часа ночи. Если это правда – а очевидно, так оно и есть, потому что два соседа подтвердили этот факт, то почему же она не позвонила в посольство и не отозвала машину?

– Ее об этом спросили?

– Нет, сэр. Наши люди ждут дополнительных инструкций. Ведь довольно странно и необычно, когда персонал посольства начинает тайно собирать сведения о высокопоставленном сотруднике Министерства иностранных дел.

Чарлз Беркуист помолчал, а затем произнес решительно:

– Попросите посла Ричардсона позвонить мадам Бруссак и со всем уважением пригласить ее посетить посольство как можно скорее, желательно в течение часа. Естественно, за дамой следует направить автомобиль. Президент Соединенных Штатов желает с ней побеседовать совершенно конфиденциально.

– Господин президент…

– Делайте, как я вам сказал.

– Хорошо, сэр.

– Да, и еще, Эмори.

– Слушаю вас, сэр.

– Как наше второе дело? Я имею в виду тех семьдесят с лишним дипломатов, которые могли быть вне города во время испанской операции.

Брэдфорд, собираясь с духом, ответил не сразу:

– На данный момент у меня отсутствуют пятеро.

– Простите, что?

– Мне ничего не хотелось бы говорить ранее полудня, когда должна поступить вся информация. Сейчас установлено, что в тот момент отсутствовало девятнадцать человек. О четырнадцати есть полный отчет, о пятерых – данных пока нет.

– Получите их! Соберите всю информацию!

– Я стараюсь.

– К полудню! Чтобы все было!

Холодный дождь, начавшийся еще ночью, превратился в мелкую занудную морось. Небо за окнами Овального кабинета было по-прежнему серым. Если похолодает еще на пару градусов, газон перед Белым домом побелеет от снега. Беркуист стоял у окна и думал о сугробах в его родном поселке Маунтин-Айрон в Миннесоте. Господи, как ему хотелось оказаться там, дома! Послышалось жужжание зуммера телефона. Он бросил взгляд на часы и направился к письменному столу. Было одиннадцать часов пятнадцать минут.

– Да?

– Связь с Парижем, сэр.

– Благодарю. – Беркуист нажал красную кнопку и проговорил в микрофон: – Мадам Бруссак?

– Qui, Monsieur President[54]. Это большая честь для меня, сэр. Я весьма польщена тем, что меня пригласили для беседы с вами. – Пожилая женщина говорила твердо, но в тоне ее голоса тем не менее можно было уловить удивление и некоторый испуг.

– Я должен быть вам благодарен, мадам. Я дал инструкцию, чтобы при разговоре никто не присутствовал. Мы одни?

– Да, Monsieur President. Посол Ричардсон был так добр, что позволил мне воспользоваться его кабинетом. Честно говоря, я весьма удивлена.

– Даю слово президента США в том, что мы с вами одни, мадам Бруссак. Этот телефон невозможно прослушать. Ни третья сторона, ни технические средства не могут зарегистрировать содержание