сел за руль. Холкрофт держался за горло: ему казалось, что Яков повредил ему какие-то сосуды – так сильна была боль.

– У меня не было выбора, – сказал Яков, видя, как страдает Ноэль.

– Зато у меня был, – ответил Холкрофт. – Ты же дал мне пистолет. Как тебя зовут?

– Яков.

– Что это за имя?

– Древнееврейское… Джейкоб, по-вашему. Бен Гадиз.

– Бен – кто?

– Гадиз.

– Испанец?

– Сефард, – сказал Яков. Они промчались через перекресток и устремились по шоссе к озеру. – Мои родители эмигрировали в Краков в самом начале века. – Яков свернул направо, на маленькую незнакомую площадь.

– А я думал, ты брат Кесслера, – сказал Холхрофт. – Врач из Мюнхена.

– Я не знаю никакого врача из Мюнхена.

– Он где-то в городе. Когда я пришел в «Д'Аккор», портье дал мне ключ от номера фон Тибольта и спросил, не нужен ли мне Ганс Кесслер.

– А ко мне это какое имеет отношение?

– Портье знал, что братья Кесслеры вместе с фон Тибольтом ужинали вчера в его апартаментах, и думал, что младший Кесслер все еще там.

– Э, погоди-ка, – прервал его Яков. – Этот брат такой коренастый, небольшого роста, здоровый?

– Понятия не имею. Очень может быть. Кесслер говорил, что он бывший футболист.

– Он мертв. Об этом мне сказала твоя мать. Фон Тибольт убил его. Мне кажется, его ранил твой приятель Эллис. И они не стали с ним возиться.

Ноэль вытаращил глаза.

– Ты хочешь сказать, что Вилли – это его работа? Он убил его и исколол ножом?

– Это только мое предположение.

– О господи! А теперь скажи, что с матерью. Где она?

– Потом.

– Сейчас!

– А вон и телефон. Мне нужно позвонить в квартиру, Хелден там. – Бен Гадиз остановился у тротуара.

– Я сказал: сейчас! – Холкрофт наставил на Якова пистолет.

– Если ты хочешь меня убить, – сказал Яков, – то я этого заслуживаю. И ты тоже. Но тогда я попрошу позвонить тебя. Впрочем, у нас сейчас нет времени для эмоций.

– У нас полно времени, – возразил Ноэль. – Встречу в банке можно отложить.

– В банке? В «Ла Гран банк де Женев»?

– Да. Сегодня утром, в девять.

– Боже мой! – Бен Гадиз схватил Ноэля за плечо и, понизив голос, заговорил так, словно умолял подарить ему нечто большее, чем жизнь. – Надо попробовать осуществить вариант Хар Шхаалаф. Больше такого случая не представится. Поверь мне. Мы должны четко уяснить себе, что происходит. Может быть, Хелден что-то удалось выяснить.

И снова Ноэль пристально всмотрелся в его лицо.

– Ладно, звони. Скажи ей, что я с тобой. И что мне надо поговорить с вами обоими.

Они промчались по шоссе мимо ворот имения, не обращая внимания на лай собаки, разбуженной ревом автомобиля. Дорога уходила резко влево. Яков проехал немного, потом притормозил, медленно въехал в рощу и остановился.

– Собаки сразу слышат, когда резко глушишь мотор, но если двигатель делает диминуэндо, они плохо воспринимают звук.

– Ты что, музыкант?

– Я был скрипачом.

– Хорошим?

– Играл в Тель-Авивском симфоническом оркестре.

– Зачем же ты…

– Я нашел более подходящую работу, – прервал его Бен Гадиз. – Быстро вылезай. Сними пальто, вытащи пистолет. Тихо закрой дверцу и старайся не шуметь. Дом для гостей расположен где-то в глубине участка, но мы его найдем.

Имение окружала толстая кирпичная стена, сверху вдоль стены бежала колючая проволока. Яков взобрался на дерево и стал изучать стену.

– Сигнализации нет, – сказал он. – Понятное дело: лесная живность – датчики постоянно срабатывали бы. Но залезть будет не просто: ширина стены примерно два фута, и везде положена колючая проволока. Придется прыгать.

Израильтянин спустился с дерева и, присев у стены, сцепил ладони.

– Лезь! – приказал он Ноэлю.

Колючая проволока и впрямь покрывала всю поверхность стены, так что невозможно было ступить, не задев за шипы.

Весь напрягшись, Холкрофт осторожно наступил носком на самый край стены, кое-как перешагнул через стальные колючки и спрыгнул вниз. Падая, он услышал треск рвущейся ткани: колючки впились в брюки и больно оцарапали локти. Но в общем, все обошлось. Он встал с земли, тяжело дыша. Горло все еще болело, но уже не так сильно. Если незнакомец передал Хелден правдивую информацию, то сейчас он находится всего лишь в нескольких сотнях ярдах от матери.

Израильтянин взобрался на стену. На фоне ночного неба его силуэт напоминал гигантскую птицу. Он осторожно перешагнул через завитки колючей проволоки и спрыгнул. При падении он перевернулся через голову, быстро вскочил на ноги около Ноэля и посмотрел на часы.

– Уже шесть. Скоро начнет светать, надо спешить.

Они побежали через лес, огибая на бегу торчащие ветки, перепрыгивая через кусты, и скоро добежали до грунтовой дороги, которая вела к дому для гостей. Вдали они увидели тусклый свет, пробивающийся сквозь занавески на окнах.

– Стоп! – приказал Бен Гадиз.

– Что такое?

Израильтянин схватил Ноэля за руку и упал на землю, увлекая его за собой.

– Что ты делаешь?

– Тихо! В доме кто-то есть.

Ноэль стал всматриваться поверх травы на дом, до которого оставалось ярдов сто. Но он никого не заметил внутри.

– Я никого не вижу.

– Посмотри на свет. Видишь, он неровный: перед лампами кто-то ходит.

И тут Холкрофт увидел то, что заметил Бен Гадиз. Действительно, за окнами чуть заметно двигались тени. Глаз человека – в особенности человека, который устал от бега, – не заметил бы этой мимолетной перемены освещения.

– Ты прав, – прошептал он.

– Пошли, – сказал Яков. – Мы зайдем со стороны леса с того края.

Они углубились в лес и выбежали на опушку у небольшой лужайки для крокета, где коротко постриженная трава и крокетные воротца, казалось, промерзли в зимней ночи. Прямо перед ними виднелись окна дома.

– Я добегу туда и подам тебе знак, – прошептал Яков. – И смотри: без шума!

Израильтянин метнулся через лужайку и через мгновение уже сидел на корточках под окном. Но он оставался неподвижным. Что такое? Почему он не подает сигнал?

Холкрофт больше не мог ждать. Он вскочил и помчался к дому.