боль. Гостиную быстро затянуло черным дымом, и Джэнсон понял, что их спасло. Он знал, что снаряд, выпущенный из гаубицы, делает вокруг своей оси более трехсот оборотов в секунду; поэтому он пробил стену коттеджа из мягкой древесины сосны и только потом разорвался. Лишь это спасло их от смертоносного дождя стальных осколков. Остро чувствуя каждое убегающее мгновение, Джэнсон также понял, что первый выстрел был пристрелочным. Артиллерист внесет необходимые коррективы, и второй снаряд уже не пролетит в десяти футах у них над головой. Второй снаряд, если они останутся на месте, не даст им возможности и дальше рассуждать о скорости вращения и времени срабатывания взрывателя.

Старая деревянная постройка их не защитит.

Соскочив с дивана, Джэнсон со всех ног бросился в гараж, находящийся в пристройке. Это была единственная надежда. Дверь была открыта, и Джэнсон быстро спустился на бетонный пол, где стоял небольшой кабриолет. Желтый «Корвет» последней модели.

– Подождите! – окликнул его запыхавшийся Коллинз. Его лицо было перепачкано сажей от взрыва; повторив стремительный спринт Джэнсона, он никак не мог отдышаться. – Мой новый шестицилиндровый «Корвет». Ключи у меня…

Он многозначительно показал их, демонстрируя незыблемое право собственности.

Вырвав у него ключи, Джэнсон прыгнул за руль.

– Настоящие друзья не позволяют своим друзьям садиться за руль пьяными, – ответил он, отпихивая ошалевшего помощника госсекретаря с дороги. – Можете ехать со мной, можете оставаться.

Коллинз поспешно нажал кнопку, открывающую ворота, и плюхнулся рядом с ним. Джэнсон, дав полный газ, рванул задом, проскочив в каких-то миллиметрах от не успевшей подняться до конца створки.

– Ну вы даете! – воскликнул Коллинз.

Его лицо было покрыто крупными градинами пота.

Джэнсон промолчал.

С мастерством органиста задействовав подряд ручной тормоз, рулевое колесо и педаль акселератора, он развернулся буквально на месте и помчался по узкой грунтовой дороге.

– По-моему, это было не слишком умно, – заметил Коллинз. – Теперь мы у всех на виду.

– Предохранительные сети – они простираются до самой оконечности острова, верно?

– Ну да, примерно на полмили.

– В таком случае, пошевелите мозгами. Любое судно, пытающееся подойти к берегу, запутается в этих сетях. Значит, если эти люди захотят вести огонь с другой позиции, им придется описать очень большую дугу. Судно у них тихоходное – так что на это уйдет много времени. А пока нас загораживает дом – он нас укроет и защитит.

– Возражение принято, – сказал Коллинз. – Но сейчас я хочу, чтобы вы свернули к небольшому причалу. Он чуть дальше, справа. Там нас никто не найдет. К тому же, если понадобится, можно будет добраться до материка на моторной лодке. – Его голос был спокойным, повелительным. – Видите дорожку справа? Сворачивайте на нее – ну же!

Джэнсон на полной скорости промчался мимо.

– Черт побери, Джэнсон! – заорал Коллинз. – Причал был нашим верным шансом на спасение!

– Верным шансом взорваться ко всем чертям. Вы полагаете, наши друзья об этом не подумали? Там уже наверняка заложена бомба с часовым механизмом. Думайте так, как думают они!

– Разворачивайтесь! – не унимался Коллинз. – Проклятье, Пол, я знаю это место, я здесь живу, и я говорю вам…

Конец его фразы потонул в оглушительном взрыве: причал взлетел на воздух. Кусок резиновой лодки, подлетев высоко вверх, упал на обочину дороги.

Джэнсон еще сильнее надавил на педаль акселератора, несясь по узкой, извилистой дороге гораздо быстрее, чем это было бы безопасно. На восьмидесяти милях в час высокий тростник и кусты боярышника мелькали мимо, сливаясь в сплошную полосу. Рев двигателя словно стал громче, как будто у «Корвета» отвалился глушитель. Теперь казалось, что машина плывет по заливу, так как коса сузилась футов до шестидесяти: узкая полоска прибрежного песка, скудная растительность и дорога, местами запорошенная песком. Джэнсон знал, что песок снижает сцепление с поверхностью дороги хуже скользкого масла; поэтому ему пришлось чуть сбросить скорость.

Рев двигателя не стал тише.

Это ревел не двигатель машины.

Повернувшись направо, Джэнсон увидел судно на воздушной подушке. Военная модель.

Судно парило над заливом; мощный несущий винт удерживал его в нескольких футах над поверхностью воды и растянутыми в ней сетями. Ничто не могло его остановить.

Джэнсону показалось, что он проглотил кусок льда. Низкие берега Чесапикского залива идеально подходили для судна на воздушной подушке. Спасения от него не будет и на земле: в отличие от катера, оно могло передвигаться над ровной сушей так же свободно, как над водой. Мощный двигатель позволял ему не отставать от «Корвета». Это был гораздо более опасный противник, чем шхуна с пушкой, и он неумолимо настигал их! Оглушительно ревели пропеллеры, и даже на расстоянии чувствовался поднимаемый ими искусственный вихрь.

Джэнсон еще раз мельком взглянул в сторону судна на воздушной подушке. Со стороны оно чем-то напоминало моторную яхту с небольшой застекленной кабиной в передней части. На корме был установлен мощный пропеллер. Нижнюю часть судна закрывал прочный кожух. Казалось, оно без каких-либо усилий скользило над безмятежной водной гладью.

Джэнсон вдавил педаль газа в пол – и с ужасом осознал, что судно не просто не отставало от машины, оно ее догоняло. И, устроившись слева под кормовым пропеллером, человек в наушниках возился с чем-то, очень напоминающим пулемет «М-60».

Держа руль одной рукой, Джэнсон достал «беретту» и выпустил всю обойму – но относительное перемещение машины и судна делало прицельную стрельбу практически невозможной. Пули со звоном отскочили от массивных стальных лопастей кормового пропеллера.

Теперь у него больше не осталось патронов.

Прочно закрепленный на двуногой сошке, пулемет издал низкое ворчание, и Джэнсон вспомнил, почему «М-60» прозвали во Вьетнаме «свиньей». Он пригнулся как можно ниже, насколько это было возможно сделать, продолжая управлять машиной. Желтый корпус «Корвета» содрогнулся от барабанной дроби пуль. Пуль калибра 7,62 мм, выплевываемых с частотой двести штук в минуту, в считаные секунды изрешетивших стальное тело машины.

Пулемет затих. Осечка? Перекос патрона в ленте? Перегревшийся ствол? Для того чтобы избежать перегрева, ствол обычно меняют после ста-пятисот выстрелов; но чересчур рьяный стрелок может не заметить, как быстро ствол раскаляется. Впрочем, небольшое утешение: пилот судна использовал этот перерыв для того, чтобы изменить направление движения. Судно чуть подалось назад, отставая от несущегося «Корвета», и вдруг само выползло на дорогу.

Теперь до него было всего несколько ярдов, и мощный пропеллер зловеще нависал над крошечным спортивным кабриолетом. Послышался новый звук – шелестящий низкий рокот. Это могло означать только одно: пилот включил второй двигатель, приводивший в движение дополнительный несущий винт. В зеркало заднего вида Джэнсон с ужасом увидел, как полихлорвиниловая юбка кожуха раздулась еще больше, и судно, летевшее в футе над дорогой, вдруг резко поднялось выше – и еще выше! Рев двигателей смешался с завыванием маленькой песчаной бури, поднятой несущими винтами.

Сразу же стало очень трудно дышать, он задыхался от поднятой в воздух пыли. Облако бурлящего песка почти скрыло из виду судно на воздушной подушке, и все же Джэнсон разглядел за лобовым стеклом лицо мужчины атлетического телосложения в очках-»консервах».

Он увидел, что мужчина улыбается.

Судно подскочило еще на фут вверх и вдруг осело, поднимаясь на дыбы, словно норовистая лошадь. Защитный кожух обрушился на задний бампер «Корвета», и Джэнсон понял: судно пытается взобраться на машину.

Посмотрев вправо, он увидел Коллинза, согнувшегося пополам на переднем сиденье, заткнувшего уши