– Больше я не буду вмешиваться в ваши дела, генерал. Продолжайте свою битву. Я покидаю поле сражения.
Антон Любок пересек Венцеславскую площадь в Праге и взошел по ступенькам разбомбленного храма. Вечернее солнце проникало внутрь сквозь зияющие в стенах дыры, оставленные бомбами люфтваффе. Левая стена храма была почти полностью уничтожена. Повсюду для поддержки потолочных перекрытий и стен были сооружены леса.
Он остановился в правом проходе между рядами скамеек и посмотрел на часы. Пора!
Из занавешенного алтаря вышел престарелый священник, перекрестился и прошел мимо исповедален. Он остановился у четвертой кабинки. Это был сигнал для Любока.
Он медленно пошел по проходу, глядя на молящихся в храме, их было человек десять-двенадцать. Никто не обращал на него внимания. Он раздвинул занавески и вошел в исповедальню. Преклонил колена перед небольшим богемским распятием. Пламя свечи бросало тени на задрапированные стенки исповедальни.
– Прости меня, святой отче, ибо я согрешил, – тихо заговорил Любок. – Я много грешил. Я осквернил тело и кровь Христовы.
– Никто не может осквернить Сына Божия, – послышался правильный ответ из-за шторок. – Человек может осквернить лишь самого себя.
– Но мы ведь созданы по образу и подобию Бога. Как и Он.
– Это бледный, несовершенный образ. – Голос снова дал верный отзыв.
Любок медленно выдохнул: обмен паролями был закончен.
– Ты – Рим?
– Я связной, – надменно ответил голос.
– Я и не думал, что ты город, дурак несчастный.
– Это храм Божий. Следи за своей речью.
– А ты оскверняешь его! – зашептал Любок. – Все, кто работает на Донатти, сеют скверну!
– Молчи! Мы шествуем путем Христа.
– Ты – грязь! Христос плюнул бы на тебя!
Человек за шторкой тяжело дышал, пытаясь одолеть ненависть.
– Я буду молиться за твою душу, – с трудом выдавил он из себя. – Что с Фонтини-Кристи?
– Он прибыл сюда с единственной миссией: подготовить лох-торридонскую операцию. Ваши предположения оказались ложными.
– Не может быть! – резко прошептал священник. – У него должны быть иные цели! Мы в этом уверены.
– Он ни на минуту не отлучался с того момента, как мы встретились в Монбельяре. И не вступал в контакт ни с кем, кроме тех людей, о которых мне было известно.
– Не может быть! Мы не верим!
– Через несколько дней уже будет неважно, во что вы верите. Вам настал конец! Всем вам. Добрые люди позаботятся об этом.
– Что ты сделал, иудей?! – Теперь человек за шторкой не скрывал ненависти.
– То, что должен был сделать, священник. – Любок встал с колен и сунул левую руку в карман. А правой вдруг распахнул шторки перед собой.
Перед ним стоял священник. Он был огромного роста, его исполинские размеры подчеркивала черная сутана. Его лицо исказила ненависть; у него были глаза хищника.
Любок вытащил из кармана конверт и положил его на столик перед изумленным священником.
– Вот ваши деньги. Верни их Донатти. Я просто хотел узнать, какой ты.
Священник тихо ответил:
– Тебе следует знать и остальное. Я Гаэтамо. Энричи Гаэтамо. И я еще приду за тобой.
– Сомневаюсь, – ответил Любок.
– Напрасно! – сказал Энричи Гаэтамо.
Любок стоял, молча глядя на священника. Когда их глаза встретились, светловолосый чех послюнил кончики пальцев правой руки, протянул руку к молельной свече и затушил пламя. Исповедальня погрузилась во мрак. Он сдвинул шторки и вышел из кабинки.
Часть IV
Глава 12
Коттедж стоял на территории большого имения, располагавшегося западнее Эйлсбери в Оксфордшире. Территория была огорожена высоким забором из колючей проволоки, сквозь которую был пропущен электрический ток. Военный городок охраняли злые волкодавы.
На территорию можно было попасть через единственные ворота, от которых вела длинная прямая аллея. По обеим ее сторонам расстилались зеленые лужайки. У главного здания – оно находилось в четверти мили от ворот – широкая аллея разделялась надвое, а чуть дальше обе дороги разветвлялись на узкие тропинки к отдельным коттеджам.
Всего было четырнадцать коттеджей – домики стояли на опушке леса и в лесной чаще. Здесь жили люди, которым требовалось временное убежище: перебежчики и члены их семей, двойные агенты, разоблаченные связные – словом, живые мишени для пули наемного убийцы.
Коттедж, где жила Джейн, стал их новым домом, и Виктор был рад, что он так далеко от столицы. Ибо по ночам бомбардировщики люфтваффе уже чертили небо, в Лондоне запылали пожары. Битва за Британию началась.
И лох-торридонская операция тоже началась.
Иногда Виктор на недели покидал этот крохотный домик в Оксфордшире, оставляя Джейн одну. Но он не беспокоился, потому что здесь она была в безопасности. Тиг переместил штаб лох-торридонской операции в подвалы МИ-6. Люди работали круглыми сутками, перебирали тысячи досье, сидели у коротковолновых передатчиков, корпели над копированием документов, необходимых для агентов, которых забрасывали на оккупированную территорию: служебных удостоверений, пропусков, рекомендательных писем Reichsministerium вооружений и промышленности. Сюда вызывали готовых к заброске людей, и капитан Фонтин вместе с капитаном Стоуном давали им последние инструкции перед отправкой на континент. После чего они отправлялись в Лейкенхит и дальше.
Все чаще приходилось это делать и Виктору. В подобных случаях он снова и снова убеждался в правоте Тига: «Безопасность твоей жены – гарантия твоего душевного спокойствия. У тебя есть задание, но и у меня есть задание».
Здесь Джейн была недосягаема для фанатиков Ксенопского ордена в Риме. Это самое главное. И товарный поезд из Салоник постепенно стал смутным и далеким воспоминанием. А война тем временем продолжалась.
«На железнодорожных сортировочных станциях Антверпена царит полный хаос. Грузовые составы с оборудованием и материалами перегружены вследствие небрежности составления заказов на транспортные перевозки, с чем связаны частые случаи столкновения составов и образование пробок на железнодорожных мостах. Расписание движения составов и сигнальные коды изменяются без должного уведомления. И это происходит по вине управляющих-немцев. Взыскания носят смехотворный характер. Иностранный персонал не несет никакой ответственности. Нередко составы, следующие в противоположных направлениях навстречу друг другу, попадают на одну и ту же колею. Порожние грузовые составы перегоняются под погрузку в места, куда не предусмотрена доставка грузов. Ситуация складывается нетерпимая, и я вынужден настаивать, чтобы министерство координировало свою работу более тщательно…»
