волноваться. Впервые в жизни, говоря с девушкой, ему было трудно подобрать нужные слова.

Настя молча достала из сумки бутылку виски.

– Конечно, отпразднуем!

Пока Настя доставала стаканы, Димка наблюдал за каждым её движением, взглядом и улыбкой. Она ещё что-то говорила ему и смеялась, но Дима её уже не слышал – ему хотелось одного: обнять её, как прошлым вечером, и нажать на паузу.

Хорошие девочки идут в рай, плохие девочки – куда захотят. И пусть она плохая девчонка, пусть она курит по пачке сигарет в день, крепко выражается и пьёт виски, пусть она состоит из кучи недостатков и пороков. Есть в ней что-то страстное, дикое и сумасшедшее, чего нет в других. Димка пытался вспомнить, когда именно она успела занять такое значительное место в его жизни. Настя будто всегда была в ней. Первый, второй курсы он почти не помнил – в памяти всплывали бестелесные образы студентов, многочисленных девушек, что у него тогда были, выступления в ночных клубах, друзья из общаги – всё это было теперь таким далёким, туманным и пьяным. Почти всё. В этих воспоминаниях иногда всплывала тогда едва знакомая девчонка с потока – кареглазая, смуглая и лохматая, в рваных джинсах. Девушка его соседа-латиноса. Такой Димка запомнил её на первых курсах, а потом они попали в одну группу по испанскому языку. Теперь он рядом с ней в одной комнате и не знает, что делать с этим непонятным, непрошеным и неуместным чувством, будто смотришь на мороженое с карамелью и не можешь его съесть.

На кровати валялась книжка, которую он читал, когда приходил в прошлый раз. Хорхе Луис Борхес «Другой, тот же самый». Открыл на закладке.

– Понравилась книжка? – спросила Настя, протягивая ему рюмку виски. – Ну, кто будет говорить тост?

– Подожди, а давай сначала скинем пустые бутылки с балкона в знак прощания со старым годом? – вдруг предложил Димка.

– Давай, – ответила Настя. – Только бы не засекли.

– Пойдём. – Димка хитро улыбнулся и махнул головой.

Он посмотрел вниз на переход в другое крыло здания. Крыша усыпана тысячами мокрых окурков и осколков, среди которых валялись грязные тряпки и старая, осыпавшаяся ёлка, чуть заметённая снегом. Должно быть, с прошлого года.

– Я боюсь, – испуганно прошептала Настя, поднимая на Димку глаза. В каждой руке у неё было по бутылке.

– Не бойся. – Димка закрыл на секунду глаза и взял у неё одну бутылку. – Я буду первым.

– Хорошо… – сказала Настя.

Димка занёс руку над балконом и, посмотрев ещё раз в испуганные глаза Насти, разжал пальцы. Через секунду бутылка со звоном разлетелась на десятки осколков.

– Теперь ты, – кивнул Димка.

Настя стояла неподвижно, слегка нахмурив брови, и смотрела вниз. Дима взял её за руку. Пальцы, сильно сжимавшие горло бутылки, были холодными, а рука казалась безвольно послушной. Держа Настю за запястье, он вытянул её руку и сказал:

– Отпусти её.

Настя кивнула и отпустила бутылку, в ту же секунду Димка крепко сжал её холодные пальцы в своей ладони и повернул к себе. Ничего больше не спрашивая и ни о чём не задумываясь, Димка целовал её. Именно так, как ему всегда хотелось – сначала нежно и неторопливо, затем страстно, чувственно и бесстыдно, как обычно целуются перед сексом, а потом снова нежно, задыхаясь от эмоций и желаний. Настя не оттолкнула его, как осенью на этом же балконе. Она ответила ему, будто уже давно ждала этого поцелуя, но не просто ждала его, а хотела и знала, что так будет. Она опустила глаза и уткнулась ему в грудь, как слепой щенок, а Димка всё ещё обнимал её и гладил по волосам. Настя дрожала, и её тихий, едва различимый шёпот, казалось, смешался со слезами:

– Мне холодно… Димочка, мне так холодно…

Они вернулись в комнату, которую покинули не более трёх минут назад, и занялись любовью, страстно и жарко. Так, будто это первый и последний раз. Она казалась Димке маленькой, хрупкой и беззащитной; от волос пахло травой, а от губ карамелью. После он целовал её спину, гладил волосы и лицо, желая продлить эти моменты как можно дольше.

– Собирайся, – прошептал Димка, снова целуя её нежными короткими поцелуями в полуоткрытые губы.

– Куда? – не поняла Настя.

– В Зеленоград, – быстро отвечал Димка между поцелуями. – Позвони Аньке. Она вроде говорила, что у неё нет никаких планов на Новый год. Я давно подозревал, что они с Андрюхой неровно дышат друг к другу, только тормозят. Так почему бы нам не встретить его вчетвером?

Настя потянулась за мобильником, но Димка поймал её руку и сказал:

– Чуть позже. Минут через сто двадцать.

– Что-то бесит меня Юля, – сказала Машка Ане, когда они поднимались на шестой этаж. У входа в общежитие они столкнулись с Кристиной и Юлей. Кристина выглядела бледной и усталой, длинные грязные волосы были собраны в какой-то небрежный узел, а джинсы едва держались на худых бёдрах. Огромная грудь при такой худобе смотрелась, мягко говоря, искусственно. Вместе они тащили куда-то большой чемодан с одеждой.

– Ты куда собралась? – спросила её Машка.

– Домой, – презрительно ответила за неё Юлька. – Всё из-за вашей Настьки! Сучка недотраханная…

– Рот закрой, – отрезала Машка и обратилась к Кристине: – Что произошло? И при чём здесь Настя?

– А при том, что он спит с этой шлюхой толстозадой!.. Пойдём?

И они пошли в разные стороны: Кристина и Юля на автобусную остановку, а Машка и Аня – в общежитие.

– Здесь явно пахнет сексом… – тихо сказала Машка, подозрительно оглядываясь в комнате. Настя спала, лёжа на животе и обнимая подушку с покемонами. Светлые джинсы валялись прямо у кровати на полу, а чёрная майка почему-то на электронных часах. У холодильника стоял аккуратный пакет из «Рамстора» с бутылками. Три пустых смятых пакета из того же магазина лежали в углу рядом с холодильником, на двери которого висела записка «перекуси червячка». Машка открыла его, и в этот момент проснулась Настя.

– Доброе утро! – пошутила Машка. – Как спалось?

– Всем привет… – растерянно ответила Настя. – А я что, спала?

– Ещё как!.. Знаешь, кого мы видели, когда сюда шли?

– Кого?

– Кристину с чемоданом и Юлей, – рассказывала Машка, ходя по комнате и подозрительно присматриваясь, как будто пыталась что-то найти. – Она домой едет.

Настя вопросительно подняла бровь. А дальше-то что?

– Одна едет, – уточнила Анька.

– Ну, понятно.

– Ты не понимаешь! – продолжала Анька. – Они с Димкой расстались. Говорит, что из-за тебя.

– Назвала тебя сучкой, – говорила Машка. – Недотраханной.

Настя опустила глаза и задумчиво почесала голову. Машка подошла к столу рядом с кроватью и быстро окинула его взглядом. На этот раз поиски оказались успешными.

– Ладно уж, Настя, признавайся, что здесь было?

– Ничего, – не сознавалась Настя.

– Не верю, – качала головой Машка. – Ты не умеешь врать, по крайней мере, сейчас. Ты своих блядских глаз не видишь… – улыбнулась она.

– Я не знаю, о чём ты! – рассмеялась Настя, она не обижалась.

– А это что такое, meine kleine? – спросила Машка, протягивая Насте раскрытую коробочку резиновых изделий, минуту назад лежавшую на столе. Запасы презервативов Машка хранила в нижнем выдвижном