Джейми сохранил безразличное выражение лица и расслабленную позу, но вид ее женских прелестей, прикрытых лишь тонким слоем материи, сразил его. При взгляде на маленькие темные соски, венчавшие полную грудь, у него на лбу выступил пот. Обе ночи, проведенные рядом с Сарой, он чувствовал себя как жеребец на племенной ферме, но сумел превозмочь желание прижаться к девушке. Надо, считал он, дать ей время прийти в себя после всего, что произошло. Он только изо всех сил улыбался. До боли в челюстях.
Но сейчас Стрэйт заскрипел зубами! Не знай он, что это убьет Сару, немедленно велел бы этой женщине снова надеть проклятое платье.
Напрягшись всем телом, он смотрел, как она приближалась. Лицо ее залилось румянцем, грудь поднималась и опускалась с лихорадочной быстротой, но она улыбалась, ничем не выдавая своего смущения.
– Вы, мошенник, были правы. Сейчас я снова могу дышать.
Она-то дышать может, застонал про себя Джейми, а вот он с трудом проталкивает в себя воздух!
– Мне, наверное, следует вас поблагодарить за совет, но миссионерской дочери не пристало выражать благодарность плуту, который уговорил ее раздеться, – с лукавой улыбкой произнесла Сара.
Превозмогая боль в нижней части живота, Джейми улыбнулся.
– Я ведь уже не раз говорил, мисс Эбернати, что вы самая необычная дочь миссионера.
Глава тринадцатая
Шли дни. Шли ночи. Миновала неделя. Затем вторая. Ладони у Сары зажили, подошвы загрубели. Обожженная солнцем кожа лица и рук сначала облезла, затем покрылась загаром. Панталоны ее, обтрепываясь, становились все короче.
Сара стала постепенно преодолевать свое смущение, что ей приходилось прогуливаться перед мужчиной в таком виде, делить с ним стол и, что самое ужасное, спать с ним рядом. Джейми держал свое слово и не пытался взять ее силой, но его пылкие взгляды, случайные прикосновения, шутливые намеки мучили девушку еще больше. Когда бы она ни взглянула на него – глаза его полыхали огнем. Кровь стыла в ее жилах, стоило ей попытаться проникнуть в его мысли.
И если с мыслями и намерениями Джейми все было понятно (он не собирался жениться на ней, а только хотел склонить к греху), то в своих мыслях и желаниях Сара не могла разобраться.
Прелюбодеяние – грех, это истина, давно известная и бесспорная. Так почему же ей, дочери человека, который положил жизнь на то, чтобы наставить заблудших на путь истинный, так хотелось с этого пути свернуть? Почему она не только со страхом, но и с тайным восторгом чувствует, как в ней пробуждается женское естество? Почему его намеки вызывают в ней не ярость, а желание и перед глазами встают эротические картинки слияния двух разгоряченных, блестящих от пота тел, виденные в книжке?
Джейми между тем продолжал свой натиск и уговаривал Сару сдаться. Его поддразнивания становились раздражающе настойчивыми. Он убеждал ее, что неразумно отказываться он взаимного удовольствия.
Девушка в свою очередь, то смеясь, то, когда он заходил слишком далеко, негодуя, отвергала его предложения лишить ее невинности. Но каждая его шутка, каждое случайное прикосновение, каждый час, проведенный рядом с ним, заставляли ее сомневаться в том, разумно ли ее решение. Почему бы ей не уступить? Почему не принять от него то, что он предлагает, не претендуя на большее? И чего еще она желает?
Ответ на этот вопрос она нашла в то утро, когда на Джейми напала тигровая акула.
Сара сидела на берегу, обхватив руками колени, и наблюдала за тем, как Джейми ловит рыбу в маленьком заливе, прокалывая ее острогой, которую смастерил из ветки дерева и остроконечного коралла. Она не вдруг заметила возникшую позади него тень. Только прикрыв глаза ладошкой, Сара разглядела характерный треугольный плавник.
– Джейми, – завопила она пронзительно, – сзади акула!
Быстро повернувшись и застыв на месте, Джейми медленно, очень медленно поднял острогу. А Сара бросилась собирать раковины и крупную гальку, чтобы в случае необходимости атаковать акулу с берега. Или хотя бы отвлечь ее внимание.
Заметив краем глаза ее усилия, Джейми крикнул:
– В воду не входи! – поднял острогу еще выше и метнул ее в тот самый миг, когда Сара бросила все, что собрала, в едва различимую тень.
Из моря показался огромный серый хвост. Обеими руками сжимая острогу, попавшую в цель, Джейми отступил на шаг назад и вдруг скрылся под водой, которая моментально окрасилась в красный цвет.
Плача, крича, умоляя Бога о милости, Сара попыталась отковырять кусок известняка, чтобы использовать его как метательный снаряд. Но тут на поверхности воды показалась голова Джейми.
Он уверенно встал на ноги и, держа раненую, бьющуюся акулу на расстоянии вытянутой руки, направился к берегу. Только когда он достиг мелководья, Сара смогла увидеть, каких размеров чудовище он пронзил. И поняла, к своему ужасу, что Джейми не пытается уйти от акулы, а напротив – хочет вытащить ее на берег.
– Отпусти ее! – крикнула она во всю силу своих легких.
– Ни за что! – кряхтя от напряжения, он подтаскивал акулу все ближе к берегу. – Она… почти… в моих… руках!
– Ты сошел с ума! Отпусти ее сию же минуту! А сам выходи!
– Нет!
Зарычав от нечеловеческого усилия, Джейми подтянул свою жертву к самому берегу. Сара, вне себя от страха и ярости, с наслаждением бросилась бы на глупца и измолотила кулаками, но ей мешали щелкающие совсем близко челюсти чудовища.
Тут Джейми сделал еще один рывок, чтобы подтянуть акулу к берегу, но острога в его руках согнулась, а затем с треском сломалась. Потеряв равновесие, он чуть было не упал на свою пленницу, но подскочившая
