рукой она придерживала сектор газа, пока Бабун включал передатчик системы «свой-чужой». Передатчик послал отметку самолета на все контрольные радиолокаторы.

Шум двигателей становился все сильнее, пока рев не достиг такой мощи, что даже в кабине все затряслось. Нос машины опустился, когда развившаяся тяга погнала масло в гидравлическую систему передней опоры шасси; самолет словно присел на корточки перед прыжком в небо. Моравиа легонько подвигала ручкой, еще раз пробуя системы управления в ожидании, пока двигатели прогреются до пиковой температуры. Бабун знал, что снаружи рев двигателей слышен за несколько миль.

Конечно, технари на стоянках возле ангаров прислушиваются к этому завыванию, означающему, что птичка готова взлететь. Наконец, вполне удовлетворенная, Рита Моравиа отпустила тормоза.

Гидравлика подняла нос кверху, и А-6 покатился, набирая скорость, все быстрее, быстрее, быстрее. Стрелка указателя воздушной скорости поползла вправо… сто шестьдесят… сто восемьдесят… быстрее, быстрее, колеса стучат, машина слегка покачивается на неровностях бетона… двести тридцать… двести шестьдесят… нос оторвался от земли, и Моравиа едва ощутимым толчком остановила отход ручки назад.

Когда широко раскинувшиеся крылья начали разрезать воздух, главная опора шасси оторвалась от земли, и тряска прекратилась.

Моравиа втянула шасси и, когда скорость перевалила за триста десять, убрала предкрылки и закрылки. Набирая высоту и скорость, «Интрудер» проносился над городком Оук-Харбор, оглашая воздух своей песней. Они возносились все выше, выше в тихое, доброе небо.

Он снова в полете. Какое-то странное ощущение – горькое и сладкое одновременно. Много месяцев он не думал о своем последнем полете, но теперь, когда ревели двигатели и самолет парил в воздухе, воспоминания о последнем пошлете на F-14 с Джейком Графтоном волной накатили на Бабуна Таркингтона. В этих воспоминаниях присутствовал страх. Он изо всех сил пытался отогнать их, настраивая ручками экран радиолокатора и считывая показания с компьютера. Он посмотрел в окно. Под крылом самолета проплывали пики Каскадных гор. Крутые утесы в тех местах, где облака и снег не скрывали их голые склоны, казались серыми.

Рита Моравиа выдерживала «Интрудер» строго на эшелоне 70 – семи тысячах метров. Бабун сосредоточил внимание на приборах. Отчаянно пытаясь вспомнить все, что ему говорил инструктор, он скосил глаза на Моравиа. Она безмятежно сидела в кресле, поглядывая то на небо, то на приборную доску. Включив автопилот, она следила, как он работает. Сейчас она подправляла индекс на авиагоризонте – вращающемся компасе, настраивая его на радионавигационный маяк в Якиме. Потом нажала кнопку, которая подняла ее кресло на миллиметр, и потянулась.

– Хорошая машина, да? – спросила она, снова кладя левую руку на сектор газа, где находилась кнопка переговорного устройства.

Бабун нащупал свою кнопку и надавил на нее левой ногой.

– М-да. Высший класс.

– Как система?

– Насколько я понимаю, в порядке.

– Еще не нашел Якиму?

Он промолчал, разглядывая радиолокационный экран. До маяка, судя по его показаниям, было еще сто десять километров. Вот он на экране, точно под перекрестьем, – сплошная капелька среди размазанных отражений от гор, домов и коровников.

Да, Бабун, лучше подумай, как найти город в этом хаосе, а то весь полет может плохо кончиться. Все мастерство бомбардира как раз и заключалось в том, чтобы правильно разбираться в этом кавардаке на экране. И Джейк Графтон, и здешние педики требуют, чтобы он овладел этим искусством всего за неделю!

Ладно, он им еще покажет! Если эти кретины-штурмовики могут освоить все это дерьмо за восемь месяцев, то уж старине Могучему Бабуну недели за глаза хватит.

В конце концов, этот вонючий летающий мусоровоз…

Моравиа запрашивала диспетчерскую в Сиэтле, можно ли им приступать к полету на малой высоте. Бабун настроил приборы на этот режим, внимательно всматриваясь в экран. Слава Богу, эти типы из 128-й эскадрильи выбрали начальную точку на реке Колумбия. Даже слепой оператор истребительной РЛС перехвата сможет найти ее. Хотя бы с помощью снятых радиолокатором фотографий, входящих в штурманский пакет. Он разложил пачку снимков на коленях, сравнивая их с изображением на экране. Вот!

Они миновали третий контрольный пункт на навигационном маршруте и находились сейчас где-то над центральным Орегоном: истинная скорость шестьсот семьдесят, приборная шестьсот двадцать километров в час, высота над поверхностью земли сто шестьдесят метров, и мрачное настроение Бабуна стало рассеиваться. Он без труда находил контрольные точки, разумеется, они резко выделялись на окружающем фоне, но тем не менее он их находил. Кажется, радиолокатор действительно работает так, как ему расписывали, да и инерциальная навигационная система – ИНС; все туго, как тело молодой девушки…

Впервые он обратил внимание, как легко, уверенно ведет машину Моравиа. Она так ловко управляла самолетом, что никто не поверил бы в ее молодость. Бабун начал наблюдать за Ритой. Она сдвигала ручку всего на миллиметр-другой – и «Интрудер» послушно поднимался и опускался, следуя профилю поверхности, а большой палец при этом автоматически слегка надавливал кнопку балансировки. Она была действительно хороша. Стрелка указателя воздушной скорости, казалось, намертво застыла у отметки 620.

– Ты классный пилот, – сказал он в переговорное устройство.

– Ты давай занимайся прокладкой, – отрезала она, даже не повернув головы.

Опять мордой в грязь. О эти женщины! Он прижался лицом к черному колпаку, закрывавшему экран радиолокатора, и сделал вид, что игнорирует ее.

Самолет снова приблизился к реке Колумбия с юга по длинному, извилистому ущелью, которое тянулось от центра Орегона к северу. Время от времени отводя взгляд от экрана, Бабун видел справа от себя каменную пустыню – сплошные утесы и одинокие столбы, памятники могуществу воды и ветра и тщете времени. Почти вертикальные обрывы давали четкие отражения на экране РЛС. Он посмотрел на экран инфракрасного датчика. Последний был установлен во вращающейся башенке в носу самолета, прямо перед