— Теперь главное — промыть и осушить брюшную полость, — сказал Тимур. — Как давление, Луиза?

— Норма, Тимур Петрович! Сто на восемьдесят.

— Готовьте фурацилин. Не меньше двух с половиной литров. Пожалуйста, Зигфрид, вот здесь растяните чуть шире... Я хочу пройти еще раз «дугласово пространство» и малый таз. Там такое скопление...

Задерживаясь на незнакомой терминологии, Таня начала было переводить, но Вольф остановил ее:

— Я все понял, Таня. Спасибо.

— Прекрасно... — бормотал Тимур Ивлев, ни на секунду не прекращая работы. — Еще шире, Зигфрид... Очень хорошо! Ирина Евгеньевна! Вы считаете тампоны?

— Обижаете, Тимур Петрович!

— Вы прекрасная операционная сестра, Ирина Евгеньевна! — весело сказал Тимур, выбрасывая в таз очередной кровавый тампон.

— Прима! — согласился с ним Вольф. — Супер!

— А Луиза — замечательный анестезиолог!

— Натюрлих! — подтвердил доктор Вольф. — Зи ист аусгецайхнет!..

— 'Конечно! Она прекрасна!..' — перевела Таня слова Вольфа.

— А наша Танечка — лучший переводчик в мире! — воскликнул Тимур Ивлев, копаясь в открытом животе Джеффа Бриджеса.

— О я! Я, я!!! — закричал доктор Зигфрид Вольф, но этого Таня переводить не стала.

Он обвел всех глазами и что-то грустно стал говорить.

Не вдумываясь в смысл сказанного, Таня машинально перевела слова Вольфа с минимальным отставанием не больше чем на два слога.

— Господи... — печально говорил доктор Зигфрид Вольф. — Если бы у нас в сорок втором и сорок третьем было бы такое вот оборудование и такие медикаменты, сколько жизней можно было бы спасти!..

Замерла Ирина Евгеньевна...

Луиза потрясенно уставилась на Вольфа...

Тимуру Ивлеву показалось, что он ослышался.

— Когда-когда?!

— В сорок втором и в сорок третьем, — повторила Таня, и только теперь все поняли смысл печальных слов старого немца.

— Это нам всем просто повезло, что Бриджес сейчас в наркозе и не слышит всего этого, — по русски пробормотал Тимур.

На мостике «Достоевского» было уже шесть человек.

Снова появился испанский лоцман, и был вызван старший пассажирский помощник Константин Беглов. В руках Костя Беглов держал большой толстый фирменный блокнот.

— Капитан! — неслось из динамиков. — Вы понимаете, что даже четырем буксирам удержать ваше судно к ветру с таким высоким надводным бортом будет очень трудно? Вы рискуете раздавить яхты.

— Беру ответственность на себя! — твердо ответил Николай Иванович.

— Все будет хорошо, Николай, — негромко сказал лоцман. — За яхты ты не заплатишь ни доллара. Это дело моей чести!

— О'кей, Анхель. Приступай, — сказал капитан и повернулся к Беглову: — Ну, что у вас получилось?

Беглов полистал свой блокнот, нашел нужную страницу и, глядя в нее, уверенно проговорил:

— Я тут кое-что подсчитал, Николай Иванович. У меня получилось, что из двенадцати тысяч долларов штрафных около семидесяти пяти процентов нам обязаны возместить за своего пассажира фрахтующие нас фирмы. А вот как они будут получать свои деньги от медицинской страховой компании своего клиента — это уже их проблемы.

— Благодарю вас. Оформите это так, чтобы комар носа не подточил.

— Будет сделано, Николай Иванович. Нет проблем.

... Спустя час Тимур Петрович Ивлев вышел из операционной в приемный покой уже без перчаток и фартука. Уставшее лицо его было открыто — маска висела под подбородком.

Он закурил сигарету и, жадно затягиваясь, сказал вскочившему ему навстречу терапевту:

— Звоните на мостик, Эдуард Юрьевич. Операция закончена. Все в порядке.

— Может, сами доложите? — робко спросил Эдуард Юрьевич.

— Звоните, звоните, — приказал Тимур. — Должны же вы хоть в чем-то участвовать?

И, обмирая от страха, Эдуард Юрьевич поднял трубку телефона внутренней связи...

Операционный стол был уже пуст. Обессиленная Таня Закревская, закрыв глаза, сидела на стуле, не веря в то, что этот кошмар уже кончился. Доктор Вольф опустошенно стягивал маску с лица. Ирина Евгеньевна убирала кровавые тампоны и простыни с бурыми пятнами от крови и желтыми от фурацилина в большой и глубокий белый таз...

Из палаты-изолятора появилась Луиза в своих модненьких очочках.

— Ну, как наш британец? — спросил ее Тимур.

— Нормально. Проблевался, прокашлялся — все, как и положено после наркоза. Спит.

Наконец из операционной выползли доктор Вольф и Ирина Евгеньевна. И Таня Закревская...

— Сигарету? — предложил Тимур доктору Вольфу.

— Спасибо, Тимур... Я не курю.

Ирина Евгеньевна стала помогать Вольфу снимать халат, и вдруг неожиданно выяснилось, что под заляпанным халатом доктора Зигфрида Вольфа была только лишь какая-то несвежая, пропотевшая майка и коротенькие шортики. Длинные голые жилистые ноги со старческими венозными узлами были обуты в старые стоптанные кроссовки.

— С ума сойти! — всплеснул руками Тимур Ивлев. Первой хихикнула Луиза... Вторым расхохотался Тимур.

За ним Ирина Евгеньевна зашлась в хохоте...

Зигфрид Вольф оглядел себя и тоже захохотал!

Эдуард Юрьевич посмотрел на тощую нелепую фигуру старика в спортивной майке, шортах и кроссовках на босу ногу и не позволил себе даже улыбнуться...

А корабельная медицинская часть буквально сотрясалась от всеобщего нервного веселья!

И только Таня Закревская, не выдержав такого долгого напряжения, зарыдала, обхватив руками голову.

Тимур Ивлев резко загасил сигарету, притянул ее к себе, обнял за плечи, стал успокаивать, что-то ласково шепча ей на ухо...

— Ой, умру!.. — хохотала Ирина Евгеньевна, наливая в мензурку валерьянку. — Выпей, Танюшечка... Выпей, деточка! Все кончилось. Ты посмотри на доктора Вольфа!.. Откуда ты его такого выцарапала?!

— Из спортзала... С велосипеда... — рыдая, с трудом выговорила Таня.

... Сергей Александрович Мартов перечитал весь только что законченный эпизод, начиная от захода судна в тот самый экваториальный островной порт до стрессовых рыданий Тани Закревской после окончания операции.

Подивился Мартов величине эпизода и его откровенно неживописно-киносценарному композиционному построению. Это — к вопросу о «параллельном монтаже», когда в одно-единственное описание необходимо срочно втиснуть несколько событий, происходящих одновременно...

Огорчила Сергея Александровича и какая-то общая стилевая Благостность эпизода, сильно смахивающая на очерки о «простых советских людях» из «Огонька» софроновских времен.

Тут тебе и «врачебный подвиг представителей государств, стоящих по разные стороны имущественных и социальных баррикад, во имя спасения человека с чуждым нам нравственным обликом и уймой вредных привычек».

И естественно, по всем законам неожиданно проступившего соцреализма — «международное профессиональное содружество моряков разных стран и всего Мирового океана».