Джеффри Бриджес уже лежал на диване и тяжело дышал с клокочущим хрипом. На неподвижной руке — манжета прибора для измерения давления.
Луиза следила за стрелкой тонометра, одновременно прослушивая пульс Бриджеса через свой стетоскоп.
— Давление? — быстро спросил Тимур.
— Девяносто пять на шестьдесят, — тут же сказала Луиза.
— Промедикацию, Луиза! — бросил Ивлев, не сводя глаз с серого лица англичанина. — Эдуард Юрьевич! Немедленно сюда дек-стюардов с носилками, и к нам, на стол... И сразу же звоните Ирине Евгеньевне — пусть готовит операционную.
— Что вы?! Что вы, Тимур Петрович!.. — испугался Эдуард Юрьевич. — Так у нас не делается!.. Нужно немедленно доложить капитану...
— У него внутреннее кровотечение и прободение язвы. Пока будем докладывать — мы его потеряем!
В бюро информации и переводов Лялька Ахназарова, как всегда, вязала что-то невероятно яркое и красивое. Теперь из фирменного полиэтиленового пакета с логотипом фирмы «Посейдон» к Лялькиным спицам тянулись уже с десяток разноцветных нитей.
Таня Закревская переводила на немецкий язык план завтрашнего распорядка дня для пассажиров.
Рядом с ней стояла администратор пассажирской службы в повседневной форме и говорила в телефонную трубку:
— Есть дек-стюардов с носилками в триста двадцатую, Тимур Петрович! Слушаюсь, Тимур Петрович!..
Замерли Лялькины спицы, перестал шуршать пластиковый мешок с клубками, Таня Закревская бросила перевод, испуганно подняла глаза на администратора пассажирской службы:
— Господи... Что случилось?..
... На мостике вахтенный помощник доложил капитану:
— За кормой чисто!
— М-гу... Понял. — Николай Иванович посмотрел вперед, перевел вопросительный взгляд на лоцмана- испанца.
— Капитан, мы уже набрали приличный ход, — сказал ему лоцман. — Можем отдать носовой буксир. Не возражаете?
— О'кей, — согласился Николай Иванович и повернулся к старшему помощнику: — Петр Васильевич, отдайте носовой буксир.
— Есть отдать носовой буксир, — ответил Петр Васильевич Конюхов и скомандовал в уоки-токи: — Отдать носовой буксир!
Голый Джефф Бриджес, укрытый простынями, уже лежал на операционном столе корабельного медицинского пункта.
Глаза его были закрыты, руки раскинуты в стороны и пристегнуты к выдвижным подставкам, похожим на маленькие самолетные крылья.
На одной руке спящего Джеффа — стационарный тонометр, передающий состояние давления на большой дисплей, во второй руке — игла, прозрачная трубка-капельница...
Ирина Евгеньевна застегивает белый клеенчатый фартук на спине Тимура Ивлева. Тимур уже в шапочке, в маске, руки в перчатках.
— Давление? — спрашивает Тимур.
— Падает... — тихо говорит Эдуард Юрьевич.
— Луизочка! Готовьте протеин, плазму... Чего побольше, — почти спокойно говорит Тимур.
— Тимур Петрович! — умоляюще говорит Эдуард Юрьевич. — Может, вызовем вертолет с берега?.. Пусть его там оперируют, в стационаре... Зачем нам-то это нужно?!
Но Тимур даже внимания не обращает на причитания своего коллеги.
— Ирина Евгеньевна! Полиглюкин, реополиглюкин — в обе руки ему!.. Луизочка! Немедленно — однопроцентный раствор хлористого кальция... Двести миллилитров. Эдуард Юрьевич, сколько потребуется времени, чтобы сейчас, во время отхода, связаться с берегом, вызвать вертолет и транспортировать больного в клинику?
На мгновение Эдуарду Юрьевичу показалось, что ему удалось уговорить главного...
— Ну, час... Час пятнадцать — не больше! — бодро ответил он.
— За час его уже не станет, — жестко сказал Тимур. — Ирина Евгеньевна! Викасол внутривенно... Эдуард Юрьевич, быстрее одевайтесь и мойтесь! Мне нужны еще руки. Будете ассистировать.
— Я?! Что вы!.. Я же терапевт... Я...
От дикого перепуга Эдуард Юрьевич был почти в обморочном состоянии. Он растерянно озирался, руки его производили какие-то нелепые движения, и в ожидании своего спасения он умоляюще смотрел на жену...
И тогда Ирина Евгеньевна — старшая хирургическая сестра, проплававшая на пассажирских судах вместе с мужем больше двадцати лет, презрительно посмотрела на своего благоверного и жестко сказала шефу:
— Тимур Петрович! Вы же видите — он не сможет.
— Что же делать? — впервые растерялся Тимур. — Нам нужны еще руки...
Тут Ирина Евгеньевна воспользовалась тем, что она была намного старше своего главного врача, и просто спросила:
— А может, справимся, а, Тимур?
— Давайте попробуем, Тимур Петрович! — решительно сказала Луиза.
— Нет, — ответил им Тимур Ивлев. — Мы не имеем права рисковать. Что же делать? Что же делать...
— Идея! — воскликнула Ирина Евгеньевна. — Зовите того старого немца-хирурга, который к нам с Таней Закревской приходил!..
Это предложение совсем подкосило Эдуарда Юрьевича и ввергло его в полную панику:
— Что же вы делаете?!! — тоненько завыл он. — Что вы такое вытворяете?! Вы даже не представляете, что вы сейчас на себя берете!..
— Да заткнись ты, Эдик! — крикнула Ирина Евгеньевна. — Не суйся! Иди отсюда... Не до тебя сейчас. Зовите немца, Тимур! С переводчиком...
На мостике лоцман-испанец уже закончил свою работу по выводу судна из порта и уже собирался покинуть лайнер.
Он складывал свои карты и лоции в объемистый потертый портфель и говорил капитану Николаю Ивановичу Потапову:
— Ситуация довольно простая, Николай: видишь, на подходе к порту ждет «Леонардо да Винчи»? Он милях в трех... Но он вас пропустит. Вы меня сдадите с левого борта. Прикроете. Справа идет сильная зыбь, и наш катер там подойти не сможет. А как только «Леонардо» войдет, начнет выходить супертанкер. На нем лоцманский флаг, видишь?
Николай Иванович внимательно слушал лоцмана, кивал головой и смотрел, как два буксира отводят супертанкер от причала.
— Пока его развернут, — сказал лоцман, — вы как раз успеете пройти...
— 'Леонардо' собирается здесь ночевать? — спросил капитан.
— Да. Он швартуется на сутки. У них там экскурсии заказаны. Поездки на вулкан... Короче — обычное дело. Обыкновенный круиз. Как у тебя, так и у него...
— Понятно, Анхель, — улыбнулся Николай Иванович. — Спасибо!
— Не за что. Наша работа. Вы крутанетесь вокруг этого маяка вправо и... Семь футов под килем! А теперь, с твоего позволения, я пойду. — Лоцман взял со штурманского стола свой старый портфель.
Капитан сделал незаметный знак вахтенному. Тот мгновенно вытащил откуда-то фирменный «посейдоновский» полиэтиленовый пакет с яркими обозначениями трех морских туристических фирм — русской, немецкой и английской. В пакете были традиционная балалайка, бутылка «Столичной», большая многодетная матрешка и черный павлово-посадский платок с красными розами.
