обычно напряжённые. А тут вот столкнулся нос к носу с таким Тимуром и думаю – найду Шуру Плоткина, перееду к нему в какой-нибудь Бруклин или Бронкс, а Тимур останется в Квинсе. Вот как тут быть? Известно же, что далёкие расстояния для любви и дружбы – ужасно опасная штука!..

В это время к нам подсаживается такая смазливая деваха лет тринадцати, но уже с титьками и задницей вполне взрослого размера, облапывает нахально моего Тимурчика, хихикает и начинает шарить по нему своими лапами. И вроде бы в шутку лезет к нему в ухо своим языком!..

Мой Тимурчик как задышит, как задышит!!! Покраснел, как Государственный флаг Советского Союза, только вместо золотого серпа и молота у него на мордочке зелёный листок нарисован.

Отталкивает эту курву малолетнюю, бормочет: «Отстань, дура!..» А у самого голос срывается – вот-вот задохнётся от желания. И пипка у него (сам вижу!) ну просто на дыбы встаёт – сейчас его ветхие джинсики по швам разлетятся! Батюшки! Что делать-то, думаю?!

А та наседает на Тимура, подмигивает подружкам – дескать, посмотрите, как надо пацанов заводить! И своей наглой лапой с грязью под ногтями и облупленным маникюром на них же лезет прямёхонько к Тимуровой ширинке. А тот и без того уже трясётся, бедняга…

Всё, думаю, пора спасать парня! На хрен ему эта несвоевременная половуха?! Придёт время – пожалуйста. На здоровье. А пока…

Высунулся я наполовину из рюкзака да как шваркну выпущенными когтями по её наманикюренным пальцам! Она, конечно, в голос заблажила на весь вагон, а мистер Хьюз, их классный руководитель, посмотрел поверх зелёных очков на то, как она слизывает кровь со своих царапин, и так спокойненько- спокойненько говорит:

– Ну, вот видишь, Мэгги… Я же говорил тебе, что ты не всем нравишься. А ты мне не верила.

Ехать до Манхэттена пришлось долго, и мистер Хьюз напомнил своим ученикам, что такое День святого Патрика. Само собой, я тоже развесил уши…

Оказалось, что это знаменитый праздник ирландской культуры весны и возрождения. Возрождения чего – я не понял… Был там такой тип – миссионер Патрик, который приволок откуда-то в Ирландию какое-то там христианское учение – и стал самым уважаемым святым ирландского народа. Как Ленин в России. Это мне Шура ещё рассказывал со своей обычной усмешечкой.

Так вот, этот Патрик умел договариваться со Змеями и прогонял каких-то Злых Духов (которых, наверное, сам и придумал…) с помощью обыкновенного зелёного листочка клевера. Этот листочек и стал символом Ирландии. И в День святого Патрика каждый житель Америки – белый, чёрный, жёлтый, любой! – как бы становится ирландцем!.. Нарисовал листок клевера на роже, напялил зелёную шляпку – и ты уже натуральный ирландец. И сегодня этот праздник в Нью-Йорке отмечается уже в двести тридцать шестой раз!..

Когда мы наконец вылезли из сабвея прямо у Рокфеллер-центра и под предводительством решительного и весёлого мистера Хьюза рванули к углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы, протиснулись сквозь тучу народа и заняли лучшие места в первом ряду у самого ограждения, по Пятой авеню уже шла замечательная процессия!

Видно мне было изумительно: задними лапами я стоял в рюкзаке за плечами Тимурчика, а передними опирался о его плечи. Тимур комментировал мне всё происходящее, а сзади нас, как самых маленьких, оберегал мистер Хьюз. Не давал нас толкать и заслонять вид на процессию…

Шли какие-то гвардейцы с барабанами и тоскливыми дудками – «волынками», как сказал мистер Хьюз. Шли полицейские, катились в зелёных колясках инвалиды всех войн, девочки из школы «Дрик Тауншип Дракон» в одних купальниках размахивали лентами и делали всякие гимнастические упражнения. А перед ними, с короной на голове и в норковой шубке, вышагивала «Мисс Нью-Йорк» Килин Криник!..

С целой свитой фальшиво веселящихся солидных дядечек руководящего типа шёл губернатор Патаки. В петлице его чёрного пальто красовался зелёный листок клевера. Неподалёку от губернатора, в одном пиджаке и зелёном галстуке, топал мэр Нью-Йорка Джулиани. И губернатор, и мэр махали нам руками, посылали воздушные поцелуи всем стоявшим за ограждениями, словом, вели себя как отцы родные…

За ними топали какие-то вопящие грымзы – ни одной хорошенькой! Несли плакат – «Англичане! Руки прочь от Ирландии!».

И всё вокруг было зелёным! У некоторых – даже уши…

Ах, как мне стало жалко, что Мой Шура Плоткин не видит всего этого. Стоял бы он сейчас рядом с нами…

Но тут же мне пришло в голову, что Шура к этому празднику отнёсся бы не с таким восторгом, который испытывали мы с Тимуром. Наверняка Шура ухмыльнулся бы и, естественно, если Тимура не было бы рядом, сказал бы открытым текстом:

– На хера попу гармонь, если есть колокола? Почему Америка должна праздновать День какого-то святого из Ирландии?! Где именье – где вода, где Ромео – а где Джульетта?.. У американцев своих поводов для веселья и праздников достаточно. Есть, есть во всём этом какой-то фальшак…

Я даже услышал привычные насмешливые Шурины интонации, даже его ироничную рожу увидел, чёрт бы его побрал!

И вдруг мне почудилось… И вдруг мне послышалось, как откуда-то издалека – ну совсем непонятно откуда – негромкий Шурин голос внутри меня проговорил с характерной его усмешечкой:

– Ты абсолютно прав, Мартышечка… Умница ты мой ненаглядный.

Я так заволновался, так задёргался, так стал крутить башкой и оглядываться, что даже мистер Хьюз всполошился, уже не говоря о Тимуре.

– Что с ним, Тим?! – спросил мистер Хьюз у Тимура.

– Что с тобой? – спросил встревоженный Тимур у меня.

– Всё… всё в порядке, – ответил я Тимуру по-шелдрейсовски.

– Говорит – «всё в порядке», – перевёл Тимур мистеру Хьюзу, и тот, приняв это за шутку, весело рассмеялся и погладил меня.