– Шура… Шурочка!.. Я же к тебе через весь мир добирался!.. – бормочу я и плачу, плачу, плачу…

А Шура так вежливо-вежливо говорит мне:

– Извини, старичок, но это уже твои проблемы.

И тут я понимаю, что мне никогда не взобраться по этой ледяной горке, никогда не приблизиться к Шуре!.. Вот теперь уже просто нет сил.

И вижу, несётся на меня «Собачья свадьба» – Кобелей штук десять, и эта мерзкая Сучка впереди всех! И ни одного деревца рядом, куда можно было бы влезть, ни одного подвала, куда сигануть, спрятаться, скрыться…

Сейчас, сейчас эта оголтелая свора разорвёт меня на куски! Я уже чувствую их вонючее дыхание на своём носу и уже откуда-то знаю, что эту Суку зовут почему-то Котовым именем – ВАГИФ.

… – Шура-а-а-а!!! – кричу я истошным шелдрейсовским голосом. – Спаси меня, Щура!.. Помоги мне!.. Помоги…

А откуда-то сверху раздаётся холодный Шурин голос:

– Старик, я же тебе сказал – здесь каждый свои проблемы решает сам.

– Помоги, Шурик… – беззвучно кричу я и понимаю, что это мой последний крик на этом свете…

…Меня явно кто-то поднимает. Открываю глаза – ни хрена не сообразить. Поворачиваю голову – Тимур!

Сидит в своей пижаме на полу и вытаскивает меня из коробки. Прижимает к себе и шепчет:

– Мартынчик, Кысинька… Ты чего? Хочешь, я маму позову?..

Тэк-с… Значит, мне всё это приснилось? Господи, ну надо же, чтобы такое причудилось! Гадость какая…

Понимаю, что это был всего лишь сон, а на душе чего-то так мерзко, так себя жалко, что и не высказать! Я наспех лизнул Тимура в щёку – ребёнок всё-таки – и спрашиваю его:

– Ты-то как здесь оказался? Тебе же спать нужно.

– Я и спал, – обиженно отвечает Тимур и кладёт меня обратно в коробку. – А когда ты начал кричать, я и проснулся. У тебя задние лапы так тряслись – просто ужас! А передними, ты посмотри, что ты сделал…

Показывает на внутреннюю сторону коробки, а она вся в клочья когтями изодрана!

– Ты так жалобно мяукал, – говорит Тимур.

Я уже совсем пришёл в себя. Только голова очень болела.

– Ладно тебе фантазировать, – говорю. – Я только Котёнком мяукал. И то всего месяца четыре. От силы – пять. А с тех пор…

– Нет, мяукал! – настырничает Тимур. – Я же слышал! Ты спал и мяукал, а я смотрел на тебя и слушал. Может, ты во сне в детство вернулся? У меня так очень часто бывает.

– Может быть, может быть… – говорю. – Мне теперь кажется, что может быть всё. А теперь послушай совета старшего – ложись-ка в постель. Ночь на дворе.

Тимур прыгнул к себе под одеяло и говорит мне оттуда:

– Идея! Залезай ко мне в кровать. Тут как раз две подушки. Чего тебе там одному? А то ты какой-то дёрганый, нервный. Давай лезь ко мне.

Я сел, почесал в затылке задней лапой и пошёл спать к Тимуру.

Хотел было я его спросить, кто такой Вагиф, или что это, а он на меня лапу… то есть руку забросил, придавил меня и сразу заснул. Я покрутился малость и тоже задрых. И больше мне до утра, слава Бoгy, ни хрена не снилось.

– «Ребята! Когда проснётесь, обязательно позавтракайте. Оставляю вам пять долларов. Надеюсь, хватит. Закончите свои дела, сразу же заезжайте ко мне в участок. Я буду там весь день. Может быть, сумею освободиться раньше – привезу вас домой на машине. Тим! Не забудь слегка подогреть молоко Мартыну. Холодное не давай – вредно. Мама», – читал мне Тимур записку, оставленную Рут на столе в кухне.

– Она настоящий полицейский? – спросил я Тимура уже за завтраком.

– А ты думал! Будь здоров ещё какой!.. Называется – «сотрудник по связям с общественностью».

– А почему я не чувствую запаха оружия в доме? – удивился я.

– Потому что оружие она оставляет на работе. В специальном сейфе. Поедем за ней – я тебе всё там покажу. Я в этом участке знаешь сколько раз был?! Меня там все знают!

Я вспомнил русских милиционеров, немецких полицейских – даже когда они были не в форме, а в обычных шмотках, от них всегда пахло оружием. И я сказал об этом Тимуру.

– Ей не обязательно таскать с собой «пушку», – ответил Тимур. – Она уже год вкалывает специалистом-психологом в общине бухарских евреев нашего района. А там в основном – сплетни. Разборки – редкость. И вообще… Кыся! Кончай жрать, поехали! Нам ещё до Нью-Джерси добираться часа два.

Опять из-за этого проклятого рюкзака и уже ненавистного мне мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, запретившего перевозку домашних животных в автобусах и метро (здесь это называется – сабвей), я опять ни хрена не увидел Нью-Йорка!..

Пока шли от дома до сабвея, я уже что-то посмотрел. Даже узрел небольшой магазинчик, исторгавший поразительный букет запахов – рыбы и мяса, сладостей и, фломастеров, копчёных колбас и презервативов…