вдохновением.

— Слушайте, Владимир Владимирович!.. Мне только что пришла гениальная идея в голову!!! Я сейчас малость поднапрягусь и сделаю вот что... В поступательном порядке я буду предъявлять вам события в слегка сокращенном виде, а вы будете все время слышать мой комментарий... Ну как в документальном кино! С вечера и всю ночь у нас было кино художественное, а сейчас начнется документальное! Но не простое, а ангельское!

— Это еще что такое?! Впервые слышу... — с сомнением сказал В.В.

— Вы, зритель, будете иметь возможность изредка болтать с комментатором. Вернее, с его закадровым голосом. Возражать, соглашаться, задавать вопросы... Причем при непрерывно идущем изображении! Мало того! В финале я сделаю вас самого не только свидетелем, но и участником этих событий!.. По-моему, отличная фишка! Какова идейка, а, Владим Владимыч?!

— По-моему, это бред сивой кобылы... — сказал В.В. — Но отчего же не попробовать?

— Превосходно! — воскликнул Ангел. — Итак, поставили стаканчик на стол... Хорошо! Откинулись на подушечку... Прикрыли глазки, расслабились... И... Начали!

Неожиданно все погрузилось во тьму — будто выключили и электрическое, и дневное освещение...

И чуточку издалека послышался слегка приглушенный голос Ангела:

—... К нашему общему шестнадцатилетию Толик-Натанчик получил дивный подарок — Лидочка родила маленького Серегу!..

В кадре было то, что можно увидеть с другой стороны широкой улицы, — все чуточку неясно и в то же время почти узнаваемо...

У выхода из родильного дома стояли уже знакомые нам автомобили — самошниковский «Запорожец», парочка белых микроавтобусов «РАФ» с надписями по бортам — «Олимпийская надежда Санкт-Петербурга» и новенький автомобиль «Жигули», из которого вылезал полковник милиции Петров с огромным букетом в руках...

Принаряженные пацаны с шампанским и бокалами — борцы всех весовых категорий, которых мы уже могли видеть в деревне Више, окружали Эсфирь Анатольевну и Наталью Кирилловну...

Последним спешно подкатил милицейский «уазик», из которого выскочили с цветочками два оперативника Третьего отделения милиции — Костя и Славик...

Распахнулась дверь родильного дома, и на улицу всем навстречу вышли Лидочка с Толиком. На руках у Толика был белоснежный сверточек с новорожденным.

Несмотря на движущийся во всех направлениях транспорт, с другой стороны улицы хорошо было видно, как встретили Лидочку Петрову и Толика Самошникова с маленьким Серегой!..

— Правда, пока еще не было получено особое разрешение властей на брак, как говорится, «лиц, не достигших восемнадцатилетнего возраста», и поэтому ни в чем не повинный младенец назывался не в честь своего покойного дедушки — Серегой, а просто и грозно — Отягчающим обстоятельством!..

... А на той стороне улицы, у родильного дома, шло самое настоящее торжество! Кто-то что-то кричал, хлопали пробки от шампанского, пенились, бокалы...

Все старались заглянуть в мордочку новорожденного — Лидочка то и дело приподнимала клапан одеяльца-конвертика, давая всем полюбоваться самым маленьким членом этой большой теперь семьи...

— Справедливости ради следует сказать, что появление на свет именно этого Отягчающего обстоятельства и разрешило его шестнадцатилетним родителям вступить в законный союз и уже совершенно официально переименовать Отягчающее обстоятельство в Сергея Анатольевича Самошникова...

Гигантский Дворец спорта был заполнен чуть ли не до отказа!

И снова за тем, что происходит внизу, на дворцовой арене, мы будем наблюдать сверху, издалека. Отсюда будет лучше видна обстановка финала соревнований.

Зрителей в зале — несколько тысяч человек. Снизу — до самых верхних рядов амфитеатра...

...откуда и мы смотрим вниз — на три борцовских ковра, на судей в белых штанах, на пьедестал почета...

...на верхней ступени которого стоит Толик Самошников с дипломом и цветами в руках, с золотой медалью чемпиона России на шее...

— Когда маленькому Сереге исполнилось два года, его папа Толик-Натанчик выиграл первенство России во взрослом среднем весе и получил долгожданное звание мастера спорта!..

... Потом было равнение на поднимающийся флаг...

Оркестр играл гимн, многотысячный зал взрывался аплодисментами...

Обе Серегины бабушки, вместе с внуком и женой чемпиона, обнимались и целовались в первых зрительских, особо почетных, рядах...

...а выше их на один ряд трое в штатском — Николай Иванович Петров и два оперативника, Славик и Костя, — по очереди передавали друг другу плоскую бутылку с коньяком и дружно выпивали!..

— А потом в начале девяностых...

...на фоне стремительно пустеющего Дворца спорта В.В. бесцеремонно перебивает Ангела:

—... А потом наш знаменитый и вдрызг политизированный спорт стал катастрофически разваливаться! Хоккеисты, фигуристы, пловцы и легкоатлеты с гимнастами рванули в Америку, в Австралию, в Германию... Насколько я помню, невостребованными остались только тяжелоатлеты — боксеры, борцы, штангисты... Так же, как и русские литераторы, поэты, драматические актеры...

В совершенно опустевшем зале Дворца спорта с повисшими транспарантами, захламленными рядами стульев зрительского амфитеатра...

...зазвучал...

— Согласен! Русский спорт умирал... Но к тому времени у Толика-Натанчика под началом находилось уже более полутора сотен вполне обеспеченных бойцов...

ГОЛОС В.В.:

— Как, опять банда?!

— Нет! — твердо ответил голос Ангела. — Не «банда». Я бы сказал — «команда». Сильная, сплоченная команда, с детства привыкшая верить в авторитет своего Толика Самохи!

И вот тут с верхней точки, наверное, с самого последнего ряда амфитеатра Дворца спорта, мы начнем медленную панораму...

...плавно перемещая свой взгляд по рядам пустых кресел, пока не увидим противоположную трибуну...

А там, начиная с первого ряда и далее — вверх по рядам, действительно сидели около ста пятидесяти молодых здоровых ребят явно спортивного склада.

Одеты они были все хорошо, но не в спортивном, а по-уличному. Лишь некоторые незначительные детали в виде шапочек, курток с эмблемами выдавали в них профессиональных спортсменов.

Сейчас они все смотрели на стоящего перед ними Толика, который говорил:

—... Ну чего, пацаны?.. Я переговорил со всеми — и с вещевыми рынками, с киоскерами и лоточниками у всех станций метро нашего района, с магазинщиками... Ну, короче, со всеми частничками, начиная с челноков и кончая шарашками по ремонту всякой мути — обуви там... часов, бытовых электроприборов... Ну и так далее. Я сказал им, что мы им всем «выстроим крышу» от отморозков-рэкетиров, от любых бандитов и от ссучившихся ментов — за пятьдесят процентов того, что они откатывали им. Но на условиях, что потом, на следствии и в суде, они не будут пугаться и менять свои показания... За это я пообещал им здоровье и