это вы, Иван Никанорович?..

— А вот я лично выяснил, что они, к примеру, не все... так сказать... как бы это выразиться... имеют отношение к православию!.. И в ихних урнах не больно-то христианский пепел... — трусливо заявил бывший бухгалтер. — А это две большие разницы!..

— О Господи!.. — вздохнул священник в кирзовых сапогах из-под замызганного одеяния. — Об чем это вы? Это же пепел покойных и убиенных — какую ж вы еще разницу там хотите увидеть?..

— Спасибо, батюшка, — смиренно сказал ему Толик и спросил у бывшего председателя сельсовета: — А в котором часу завтра собрание?

— Штоб к двенадцати был в правлении!

— Обязательно буду, — сказал Толик и, не прощаясь, пошел к дому...

... На следующий день, ровно в двенадцать, по единственной и главной деревенской улице, вздымая тучи пыли, промчался белоснежный микроавтобус «РАФ» с бортовыми надписями:

ОЛИМПИЙСКАЯ НАДЕЖДА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА...

...и пятью разноцветными сплетенными кольцами под надписями...

Остановился он точно напротив бывшего сельсовета, где сейчас помещалась администрация.

Открылись дверцы, и из микроавтобуса, во главе с Толиком Самошниковым, вышли человек двенадцать очень крепеньких пареньков в разнообразных спортивных костюмах и с надписями «Российская Федерация» и с бывшими — «СССР»...

Несколько пареньков очень смахивали на небольшие трехстворчатые шкафы.

Собраны были представители всех борцовских весовых категорий...

Они все разом вошли в правление, увидели за столом «президиума» все тех же — главу администрации, бывшего секретаря бывшего парткома, бывшего главного бухгалтера бывшего совхоза...

...увидели участкового милиционера с маленьким ребенком на руках...

...отца Гурия, скромненько и стыдливо сидевшего в зальчике вместе с десятком своих унылых прихожан...

И тогда самый большой паренек, килограммов на сто тридцать, зычно спросил у «президиума»:

— Все присутствуют?

Перетрусивший глава тут же встал, вытянулся и сказал хриплым от волнения голосом:

— Никак нет. Многие отказались. Проявили несознательность, так сказать... Можно начинать?

— Ни в коем случае! — сказал самый большой «шкаф».

Он что-то шепнул своим, и несколько пареньков сорвались с места и выбежали из правления.

... Уже спустя три минуты они втащили в зальчик правления еще с десяток стариков и старух и бодро отрапортовали «шкафу»:

— Теперь — все! Хаты — пустые...

— Замечательно! — сказал «шкаф» и взобрался на небольшое возвышение, где стоял стол «президиума».

Импровизированная сцена угрожающе затрещала. Все с испугом ждали развития событий.

Толик и вся остальная «Олимпийская надежда» расселись в зальчике. Кто-то уже сунул шоколадку малышу участкового...

— Здравствуйте, дорогие соотечественники и соседи нашего лучшего друга — студента второго курса Санкт-Петербургского техникума физической культуры и спорта, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе Анатолия Сергеевича Самошникова, чемпиона Российской Федерации в среднем весе! Я не буду долго рассказывать вам, какое счастье вы должны испытывать, обретя такого соседа и товарища. Скоро вы это сами почувствуете — это я вам обещаю! А теперь у меня есть всего лишь парочка вопросов к вашему высокоуважаемому батюшке — отцу Гурию...

Все обернулись к сельскому священнику, стали разглядывать его, будто увидели впервые.

— Дорогой Гурий Самсонович!.. Так, кажется? — переспросил «шкаф».

Отец Гурий согласно закивал головой.

— Почтеннейший отец Гурий! Не откажите в любезности, скажите нам, пожалуйста, все ли равны после смерти перед Богом?

Отец Гурий попытался встать, но «шкаф» предупредительно тут же проговорил:

— Что вы, что вы?! Сидите, сидите, батюшка! Повторяю вопрос: после смерти все равны перед Господом?

— Все, — тихо, но твердо проговорил отец Гурий.

И посмотрел на Толика. Тот благодарно улыбнулся ему.

— А при жизни? — спросил «шкаф» и сделал шаг вперед.

Настил под ним снова затрещал, «президиум» перепугался еще больше.

Отец Гурий несмело промолчал. Только пожал плечами...

— Понял! Очень хорошо понял вас, многоуважаемый батюшка! — весело сказал стотридцатикилограммовый паренек. — Значит, национальный вопрос и вопрос социального равенства мы с вами решили. Теперь вопрос ко всем!

Поговорим о стихийных бедствиях. Лето жаркое и засушливое, в натуре. Возможны пожары. Дом Анатолия Сергеевича Самошникова и его матушки Эсфири Анатольевны стоит на отшибе и заслонен сосняком. Ваши же дома все страшно близко стоят друг от дружки и открыты всем ветрам. Загорится один дом — сгорят все остальные. Вам это надо?

— Нет!!! — закричали все в один голос.

— Делайте выводы, — сказал юный «шкаф».

Он широко улыбнулся участковому милиционеру Семену Васильевичу и попросил его, как свой — своего:

— Ты проследи, браток, чтоб нашего корешка тут не напрягали.

Вот когда Семен Васильевич проявил необходимую дальновидность:

— Об чем базар, братва?! Все будет в лучшем виде!

— На этом, я считаю, торжественную часть нашей встречи можно считать законченной, — сказал тяжеловес. — И давайте, друзья, перейдем к части художественной!

Тут же двое пареньков «Олимпийской надежды» выставили на стол «президиума» ящик водки, выложили несколько палок сырокопченой колбасы и много кульков с разной снедью.

Под удивленный и радостный гул осчастливленных односельчан пареньки пить с ними отказались.

...а «шкаф» — тяжеловес протянул отцу Гурию бумажку в сто долларов и громко сказал, так, чтобы все слышали:

— Соблаговолите, батюшка Гурий Самсонович, принять этот скромный единовременный дар на святые нужды вашего храма. А то, не дай Господь, лето, как мы уже говорили, жаркое, засушливое — всякое может случиться...

Он повернулся к онемевшей бывшей и настоящей администрации и уже без всяких улыбочек, очень угрожающе проговорил:

— Надеюсь, это все учтут.

— Из-за беременности Лидочка перевелась в вечернюю школу... — говорил Ангел.

Он был уже полностью одет и почти готов к выходу.

И хотя поезд мчался еще с прежней скоростью, за окном купе уже мелькали ленинградско- петербургские пригороды.

—...в это же самое время мне разрешили экстерном сдать за девятый и десятый класс, и в ожидании школьных экзаменов я параллельно готовился к поступлению в университет на юридический...

— Почему именно на юридический? — удивился В.В.

— А куда, по-вашему, должен поступать какой-никакой, но все-таки Ангел-Хранитель? На физико математический, что ли? — Ангел снова посмотрел на свои часы, сокрушенно покачал головой: — Через полчаса прибываем...

— Вот, — с упреком сказал В.В. Ангелу, — а я так ни хрена и не знаю, чем все это кончилось...

— М-да... Маловато времени, — подтвердил Ангел. И тут неожиданно его лицо озарилось надеждой и