В.В. сидел с пустым стаканом в руке, слушал Ангела.

—...ночами я незримо ухаживал за Фирочкой Самошниковой в этой клинике нервных болезней на Васильевском и изо всех сил старался помочь ей прийти в себя. Делал я это точно так же, как когда-то пытался помочь ее старшему сыну Леше в немецком «кранкенхаузе»... К счастью, та выездная сессия ангельской «тройки», которая лишила меня крыльев и ангельского чина за Неверие во Всемогущество Всевышнего и нежелание возвращаться на Небо, в последний момент судилища по запарке оставила мне и возможность невидимости, и еще несколько потусторонних приемчиков... — Тут Ангел увидел пустой стакан в руке В.В. и продолжил: —...одним из которых, вы, Владим Владимыч, бессовестно пользуетесь! На вас джина не напасешься!

— Нашли чем упрекнуть, — презрительно процедил В.В. — Как у вас язык повернулся? Из-за трех капель выпивки развести такую склоку...

— Из-за трех капель?! — возмутился Ангел. — Вы всю ночь...

— Ангел! Не отвлекайтесь на пустяки и не разрушайте стройность рассказа всплесками мелкой сквалыжности. Лучше добавьте немного джина...

— Ну, знаете!..

Тут у Ангела просто не хватило слов от возмущения!

Но стакан В.В. слегка наполнился...

— Я хотел бы понять, как вы легализовались?.. При нашей системе прописок, учетов, запретов? — спросил В.В., прихлебывая джин.

— Я не уверен, что сумею вам толково объяснить техническую сторону моего ленинградского внедрения... Могу сказать одно — была создана абсолютно непроверяемая легенда, с которой я и предстал перед всеми, кого вы уже знаете... А предстал я в качестве отпрыска очень дальних, уже покойных родственников ближайшего друга семьи Лифшицев -Самошниковых: Ивана Лепехина.

— Что значит — непроверяемая легенда? — усомнился В.В. — Вы, предположим, утверждаете, что прибыли из Егупеца, и туда сразу же идет милицейский запрос — существовал ли в вашем замечательном городе такой-то мальчик вот таких-то родителей? А оттуда...

— А оттуда моментально приходит ответ — да, существовал!

— Каким образом?!

— Понятия не имею! Такие фокусы у нас даже в старших классах Школы ангелов-хранителей не проходили. Это уже... Как бы это назвать?.. Это уже, если хотите, высший ангельский пилотаж! Такие трюки под силу только очень опытным ангелам-хранителям... Подозреваю, что все это устроил Ангел-Профессор — бывший руководитель моей Наземной практики...

— Минутку! — прервал его В.В. — Но насобачившись делать ТАКОЕ, можно же докатиться черт знает до чего! Тут вам и промышленный шпионаж, и политические интриги, и коммерческий разбой — с гарантией совершенной безопасности...

— Владим Владимыч! Я же вам рассказываю о делах, творимых ангелами-хранителями, а не разбойниками с большой дороги!.. — нервно возразил Ангел.

— Простите меня, Ангел, но я — грубый реалист. Я свято убежден, что часть ваших ангелов, оставшихся не у дел по тем или иным причинам, прекрасно вписались в сегодняшнюю Земную жизнь, изменили окрас крыльев и стали заниматься хрен знает чем!.. — сказал В.В.

— Вполне вероятно... — согласился Ангел. — Будете слушать дальше или продолжим спорить ни о чем?

В.В. не ответил. Встал, посмотрел в окно, сказал вслух:

— Господи... Бедный ребенок! Как ей, бедняге, сейчас не хочется вставать... Как она сейчас проклинает себя за свой вчерашний искренний порыв встретить дедушку на вокзале...

— Будет вам клепать на ребенка, — улыбнулся Ангел. — Она уже давно стоит перед зеркалом и вовсю сандалит свою хорошенькую мордочку каким-то невероятным количеством косметики...

— А вы откуда знаете? — насторожился В.В. — Вы что, еще умудряетесь подглядывать за моей полуодетой внучкой?!!

— Да одета она уже, одета! Успокойтесь. Будете слушать? У нас всего лишь час в запасе...

За окном купе пролетали клочки утреннего тумана. В.В. сказал:

— Рассветные истории лучше всего видеть собственными глазами...

— Какие проблемы? — пожал плечами Ангел. — Устраивайтесь поудобнее. И пожалуйста, оставьте стакан в покое. Не будете же вы вторгаться в То Время со своей посудой?..

В.В. поставил стакан на столик, прилег и прикрыл глаза...

...и почти сразу же все погрузилось во тьму.

Стал затихать шум несущегося по рельсам состава, и на смену всем железнодорожным звукам понесся гул мальчишеских голосов, сквозь который внезапно прорезался чей-то истошный крик:

— Самоха!!! Самоха!.. Тебя отец Михаил зовет!..

Тьма стала постепенно рассеиваться, и В.В. увидел, что перед ним...

... Обычное повседневное течение жизни в колонии усиленного режима для несовершеннолетних преступников было нарушено открытием и освящением часовни, построенной руками заключенных- мальчишек, и частичной и выборочной амнистией...

— Самоха!!! Отец Михаил зовет!.. Толян! Ты где?..

Толпы воспитанников в единой тюремно-сиротской форме шатались по территории, кучковались около незнакомых взрослых дяденек и тетенек, приехавших на столь важное мероприятие...

Толик один стоял посредине часовни...

Неподвижными глазами смотрел куда-то вверх, в слуховое окно, откуда внутрь часовни проникал луч серого света...

Часовня уже была убрана всей атрибутикой, необходимой для дальнейшего ее предназначения.

Наконец Толик услышал звавший его голос, судорожно вздохнул и вышел из часовни...

Воспитатели, милицейское начальство из Ленинграда и области, гражданские из разных отделов народного образования, представители исполнительных комитетов перемешались с толпами «воспитанников»...

Гражданские гости, фальшиво-ласково наклоняясь к пацанам, говорили какие-то слащавости, банальные назидания, положенные слова...

Пацаны все пропускали мимо ушей, срывались от этих разговоров при первой возможности...

Милицейские чины были суровы и уже не очень трезвы.

Начальство колонии раболепно заглядывало им в глаза...

Симпатичная часовня четко и благостно впечатывалась в фон высокого серого бетонного забора с витыми спиралями колючей проволоки по самому верху...

Генерал милиции, краснорожий от постоянного пьянства, пытался вести «светскую» беседу со священником местного прихода — отцом Михаилом.

— Это, понимаешь, тоже политически верно и символично, — говорил генерал отцу Михаилу. — Открытие, понимаешь, и освящение часовни, и частичная и выборочная амнистия для этих... — Генерал показал на серую массу заключенных «воспитанников».

— Ну и слава Господу, — перекрестился отец Михаил. — Многие весьма достойны свободы, искупив свои прошлые грехи... Руководя постройкой этой часовни, я имел радость наблюдать за...

— Тоже, понимаешь, нужную работу вы ведете! — бесцеремонно перебил священника генерал. — Нам, понимаешь, усилия надо, так сказать, вместе сконсал... сконсолид...

— Объединить, — помог ему отец Михаил, деликатно отворачиваясь от смрадно-алкогольного генеральского «выхлопа».

— В самую точку, отец Михаил!.. — радостно сказал генерал. — Помню, мне еще дед мой говорил...

Что говорил генералу его дед, узнать отцу Михаилу так и не удалось.

Неслышно подошел Толик, остановился позади отца Михаила, тихо спросил:

— Звали, Михаил Александрович?