– Кевин, это действительно самая бредовая мысль, которую я когда-либо слышал! Но черт возьми, я согласен! – сказал Олуш.

– А вы, ребята, что скажете?

– Согласны, командир…

– Тогда пуск!

«Коршуны» включили форсаж и запустили двигатели торпед, не выпуская их из захватов. Самолеты словно сдергивались с места, один за другим устремляясь вперед, сразу увеличивая свою скорость в полтора раза и обеспечивая тем самым стабильный отрыв от своих преследователей.

Увидев, какую скорость развили штурмовики, за дело взялись зенитчики с ближайшего эсминца, который решил проблему с креном и теперь снова начинал разворачиваться в боевое положение. А дальний эсминец уже отстреливал тестовые пристрелочные снаряды, чтобы потом дать прицельный залп с высокой степенью поражения.

На сороковой секунде «Коршуны» отделились от торпед, и те пошли своим курсом. Половина в первый и еще половина во второй эсминцы. Зенитчики оставили в покое летчиков и принялись за «Руннеры». Сами штурмовики уходили в атмосферу планеты, надеясь там спрятаться от возмездия.

– Да, Кевин, такого еще не было в истории торпедирования. Это запишут в учебники по боевой тактике.

– Ладно трепаться, – сказал майор, но он был явно польщен.

– Точно тебе говорю. Запишут что-то вроде «торпедирование Штура» или «пуск по Штуру»…

Вход штурмовиков в атмосферу заглушил хвалебные дифирамбы в адрес майора. Через час полета в атмосфере они вынырнули в космос над другим полушарием и стали искать свой авианосец «Троя».

Генерал Гай Назар неотрывно следил за действиями пилотов, которые по пути фактически уничтожили один крейсер, но это было не главное. Когда он уже подумал, что они не достигнут своей главной цели, те сделали невероятный ход, который, казалось, сбил с толку их преследователей, не сразу догадавшихся пойти на форсаж. Торпеды пошли своим ходом, и генерал одобрил решение штурмовиков скрыться в атмосфере планеты.

Зенитчики эсминца работали отчаянно. Светящиеся точки снарядов испещряли пространство длинными дорожками, пересекаясь в месте, где только что была торпеда, а та, в свою очередь, стремительно меняла курс. Били широкой фокусировкой лазеры, иногда ловя одну торпеду, которая тут же взрывалась.

Из двадцати пусков по первому эсминцу цели достигли пять. «Руннеры» пробивали многослойную броню, на которую потребовалось бы не менее четырех прямых попаданий, одним взрывом. Пять ярких вспышек уничтожили корабль как боевую единицу, превратив его в бесполезную груду металла, которую будет легче отдать в переплавку, чем отремонтировать.

Но операция была еще не завершена. Еще двадцать торпед неслись ко второму кораблю. У него было больше времени и возможностей, поскольку второй эсминец, в отличие от первого, не пострадал от артиллерийского обстрела. Его лазеры, не имея сбитых прицелов, были более точны, и потому шансы торпед добраться до своей цели с каждым залпом таяли прямо на глазах.

Кроме того, эсминец начал обстрел планеты сначала единым залпом, а потом по мере готовности пушек. Сотни тонн снарядов устремились к планете. Скорострельность этого новенького эсминца была невиданной, снаряды еще не достигали верхних границ атмосферы, а он уже делал следующий почти синхронный выстрел из сотен орудий.

На этот раз из двадцати торпед до цели добрались только две. Взорвавшись, они, как и следовало ожидать, пробили корпус корабля, но не нанесли такого ущерба, как в первом случае. И после пятиминутной паузы встав на прежнее место, эсминец продолжил прерванный обстрел, хотя двадцать процентов его орудий молчали.

– Черт! – выругался генерал Назар. – Всем продолжить обстрел эсминца.

– Сэр, у нас пятидесятипроцентное падение защиты, – напомнил майор Берендж. – Еще немного, и мы рассыплемся в труху!

– Продолжить обстрел!

– Есть, сэр. У линкора «Наварро» семидесятипроцентное падение брони, – продолжал гнуть свое Бик Берендж. – У других ситуация не лучше.

– Я понимаю, но нам нужно выполнить задание и уничтожить эсминец.

– Основная группировка отступает, сэр.

– Покажи…

– Вот, сэр, – майор показал на голограмму, где было отчетливо видно, что красные метки теснят белые.

– Отступаем, – после долгого раздумья приказал Назар.

– Есть, сэр. Всем кораблям отход, курс 158712.

Но так просто отпускать их уже никто не собирался, и все свободные от позиционной перестрелки орудия противника стреляли по ним. Удары сотрясали корпус авианосца, и вскоре начались первые серьезные пожары, охватывающие целые отсеки. Еще хуже дела обстояли на линкоре, защищавшем авианосец.

Два снаряда уничтожили последние остатки брони и пробили корпус «Наварро». Лазерный луч попал в образовавшуюся пробоину и пронзил корабль насквозь, остановившись в противоположной броневой пластине. Луч повредил реактор, и тот взорвался ровно через одну минуту, позволив большей части экипажа эвакуироваться.

Взрыв оказался таким мощным, что разломил корабль на две части. Более мелкие взрывы раскромсали корму на мелкие сегменты, а носовой обломок с большой скоростью стал сближаться с авианосцем, который получил лазерный импульс в двигатель и теперь шел на четверти своей мощности.

Генерал смотрел на метавшийся персонал, рулевые еще пытались вывести корабль из-под удара, но и они скоро плюнули на все попытки и убежали. Работала корабельная тревога, призывающая всех покинуть корабль, но сам Назар не двигался с места.

– Господин генерал, – перекрикивая сирену звал майор, – необходимо покинуть корабль, господин генерал…

– Иди, майор.

Берендж не услышал генерала, а скорее прочитал по губам и, отдав честь, со всех ног побежал к спасательной шлюпке.

Генерал остался. Он знал, что большинство не успеет покинуть корабль, а если при этом успеет выбраться он, как на него будут смотреть остальные? Как будет смотреть он на других, ведь им уже ничего нельзя будет доказать, все будут считать, что он струсил и сбежал одним из первых. И потому он никому и ничего не собирался доказывать, ведь командир должен покидать свой корабль последним.

Назар стоял, заложив руки за спину, и смотрел на широкий панорамный экран внешнего вида. В нем на его корабль летел здоровый элемент корпуса линкора, а точнее вся его носовая часть с четвертью правого борта, по пути центробежная сила выбрасывала из него какой-то хлам.

Корпус был совсем близко, генерал до боли сжал кулаки, гордо вскинул подбородок, выпятил грудь, твердо посмотрев на летящий обломок, но в последний момент перед самым ударом слабость одолела его, он закрыл глаза и отвернулся.

Страшный удар потряс «Трою». Носовая часть линкора «Наварро» смяла ослабленный корпус авианосца. И взрыв всего, что могло еще взрываться, окончательно разметал останки двух кораблей.

В горах было действительно получше, чем в лесу. Никаких тебе деревьев, только мелкий кустарник да камни. Видно за много километров вокруг, и ничего не мешает взгляду, да и насекомых меньше. Но как предупредили знающие специалисты, и здесь диверсанту подобраться близко не составляет особого труда. Потому приходилось смотреть в оба, пока рабочие заканчивали монтирование базы.

Саму базу ставили на ровной площадке, между двух склонов соседних высоток, на которых также стояли хорошо оборудованные оборонительные посты. Кустарник был безжалостно вырублен, а на его месте воздвигали уже знакомые строения, все, как на прошлом месте.

– Ну что, Макс, будем валить гадов? – спросил Стюарт.