на сегодня закончилась, ну, может быть, еще вечерком постреляем… А теперь вам предстоят настоящие тренировки. Перед вами двухкилометровая дистанция. Вам нужно преодолеть ее, скажем, за двадцать минут. Полоса препятствий включает в себя… впрочем, вы это узнаете, когда будете преодолевать ее. И еще, – сержант сделал театральную паузу и громко объявил. – Пришедшие последними сегодня чистят сортир, – при этом Удостон криво улыбнулся Брюстеру со Стюартом. – А теперь вперед!

Казалось, у этой полосы препятствий не было ни конца, ни края. Крутые десятиметровые холмики сменяли друг друга на протяжении полукилометра, за ними пошли сети. Они значительно замедлили продвижение. Ноги соскальзывали с веревочных ячеек, создавая угрозу падения, но этому мешали руки, намертво вцепившиеся в пеньку.

Потом пошла колючая проволока. На спине трещала, но выдерживала крепкая ткань свинцовых накладок.

– Ниже! Еще ниже! – кричал на Брюстера сержант Удостон, сев перед ним на корточки. – Ниже держи свою задницу, иначе в реальном бою ее тебе отстрелят! Ты понял?!

– Так точно, сэр! – отвечал Макс, поправляя съезжавшую на лоб каску, и полз дальше, выставляя вперед автомат.

Впереди показалась веревочная переправа. Качаться, стоя, как клоун, высоко над землей, было очень неприятно. Но в отличие от клоунского представления здесь были еще две веревки, за которые можно было держаться. Кто-то уже упал, и жутко орущего солдата унесли санитары.

Это препятствие также было пройдено. Макс оттолкнулся со всей силы, держась за канат, потому как впереди было болото, и чем сильнее оттолкнешься, тем дальше пролетишь вперед. Брюстер плюхнулся плашмя, подняв тучу брызг и окатив своих товарищей зловонной волной, отчего они его тихо обматерили, не тратя, впрочем, на это много сил, впереди было еще достаточно много препятствий.

На последний холм Брюстер забирался на коленях. Сил у него не хватало даже на то, чтобы идти. Макс уже не помнил, сколько всего было препятствий. Он оглянулся, за ним точно так же полз Кастор Мешко, и (о, диво!) Стюарт за шиворот тащил Бертрольда, который каким-то чудом еще не потерял свой автомат.

Макс обнял свой «спрут», вместе с ним скатился вниз и таким образом пересек черту, знаменующую окончание всей дистанции. Скоро рядом с ним оказались остальные.

Другие члены четвертого взвода, пришедшие последними, смотрели на них чуть ли не с ненавистью. Ведь им предстояло чистить сортир, но сейчас Максу было все равно…

– Молодцы! – похвалил всех сержант. И легким взмахом руки показал капралу, что можно облить всех водой, устроив им легкий душ, частично смоющий липкую грязь. – Опоздали всего-то на каких-то десять минут. Можете отдохнуть, но с пользой для дела. А именно: чистите свое оружие. Далее у нас занятия по рукопашному бою.

Макс Брюстер не был уверен, что собрал свое оружие как надо, руки подрагивали, и он мог что-то пропустить, но сухой щелчок бойка оповестил его, что это не так. Все детали на своих местах, и лишних вроде тоже нет, да и откуда им взяться?

– Что ж, – произнес сидевший рядом Кастор набитым ртом. Он закусывал питательными плитками. – Те две недели действительно были курортом…

– Только не для меня, – обронил Бертрольд, рассовывая по карманам немногочисленные мелкие детали «спрута».

– Что, действительно, все так плохо? – спросил Макс, вяло пережевывая витаминный концентрат. Но еда как-то не шла.

– Да…

– Подъем! – перебил сержант Риверса. – Сегодня мы приступаем к изучению рукопашного боя под названием «система». В нем нет этой киношной показухи с эффектными ударами, потому как его разработал компьютер для быстрого и эффективного уничтожения противника любыми средствами и методами. Не пытайтесь заучить удары, в реальном бою не будет времени для того, чтобы их вспомнить. Вы должны их понять и действовать как автомат, все должно происходить на подсознательном уровне. Конечно, вы не овладеете этим искусством в совершенстве, но за оставшееся время вы научитесь, по крайней мере, эффективно обороняться… с летальным исходом для своего противника. Техника боя основана на механике тела, и даже довольно слабый, в физическом плане, боец может спокойно разделаться с громилой, конечно, в том случае, если тот не владеет этим же самым рукопашным боем. И хочу вас обрадовать, айманы пока не пользуются этой техникой, что и к лучшему. Итак, начинаем первое занятие. Рядовой Минк, прошу на татами.

Движения сержанта Удостона в отличие от Минка были мягкими и плавными. Он легко уходил от напористых ударов рядового, а потом сделал захват руки, повалил своего противника и произвел удушающий прием. Затем таким же образом он разделался с остальными солдатами четвертого взвода, вызывая к себе на ковер по одному, по два и, наконец, всех разом. Результат каждый раз был одним и тем же: все валялись на земле, не в силах встать.

Удостон и дальше валил своих соперников из других взводов, наглядно показывая, как нужно действовать. Его не могли победить солдаты, даже вооруженные палками и ножами. Всех он поражал своими приемами, которые рождались тут же, по ходу схватки.

– Вот так, салаги, учитесь. Все идите на обед, а потом опять все сюда.

После обеда Удостон заставил всех копать персональное укрытие, проще говоря, окоп, в котором можно было бы укрыться и сделать огневую позицию. Как он сказал: «Для лучшей утрамбовки пищи перед настоящими занятиями». Под занятиями он имел в виду дальнейшее избиение солдат. Особенно он усердствовал, как полагал Брюстер, с четвертым взводом.

Макс бездумно елозил щеткой по полу, еле стоя на ногах, как и его товарищи по несчастью, чистившие туалет. Его не волновала стоящая вонь, которая только усиливалась при соприкосновении воды с грязью. Даже стрельба из «спрута» не принесла никакого удовлетворения. К тому же он почти не попадал в цель. А гранаты из подствольника вообще угодили в основание соседней мишени, отчего та высоко подлетела в воздух.

– И что он прицепился к нам? – еле двигая щеткой, спросил Кастор, впрочем, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это все из-за меня, – повинился Бертрольд. – Зря вы меня тогда подобрали…

– Подобрали тебя из корыстных побуждений, – прервал того Стюарт. – По службе, видите ли, мне подняться захотелось. Ладно, проехали.

И Стюарт ожесточенно стал натирать пол щеткой. Вообще-то туалет должны были убирать роботы- уборщики, но для стимуляции солдат к подвигам сержант-инструктор их отключил.

Макс, выбравшись из душа, повалился на свою койку без сил. Снова, как и в тот первый день в Форт- Слейве, он ощутил необычайную легкость, сняв эти тяжеленные накладки. Но, несмотря на кажущуюся невесомость, он не мог пошевелить даже пальцем.

Занятия продолжались своим чередом. Изо дня в день наращивался темп, хотя Брюстер считал, что это просто невозможно. Но как говорил сержант: «Нет ничего невозможного», и, как показывала практика, зачастую он был прав. Чистка туалета превратилась для него в своего рода традицию, от которой никуда не деться, хочешь ты того или нет.

Кроме всего прочего их обучали стрельбе из всех возможных видов оружия, хотя при этом отдавалось предпочтение штатному «спруту». В минновзрывном деле делался упор на разминирование, но чтобы знать, как разминировать, нужно было владеть техникой закладки. При этом сержант все время делал какие-то пометки в своем блокноте. Макс, как и все остальные, даже стрельнул два раза из танковой пушки, правда, мимо, но все же…

Дела продвигались и в рукопашном бое. До полного автоматизма действий, как у Удостона, было еще далеко, но прогресс был явно налицо, особенно в метании ножа.

Однажды сержант подвел их к стальной коробке двадцать на десять метров, в которой с трудом угадывался грузовой отсек десантного шаттла «Элепхант». Его борта были усеяны подозрительно круглыми дырками с оплавленными краями, которые могли появиться только по одной причине…

– Дерьмо, – выдохнул Кастор.