Можете продолжать, я вам ни чуточки не помешаю. Чем вы тут занимались?

– Мы, тут? – вежливо переспросил Сильвестр. – Мы тут изобличали преступника.

– Ну и как все прошло? – Стас икнул. – Пардон.

– Только приступаем к основной части. Так что вы как раз вовремя. Я думаю, отношения с Леонидом Николаевичем вы, Соня, выясните позже. А сейчас позвольте мне вернуться к тому, с чего начинались наши с вами отношения – к убийству Андрея Фофанова.

– Так все-таки убийство! – воскликнула азартная Шура и поудобнее устроилась на своем стуле. – И вы прямо вот так вот нам сейчас выложите, кто убийца?

– Разумеется. Прошу простить, что не сделал этого сразу. Но тогда получилась бы неразбериха, а нам нужно было обязательно разобраться с историей про брата и сестру.

Сильвестр повернулся к Косте и торжественно сказал:

– Константин Чихачев. Я обвиняю вас в трех убийствах, которые вы совершили из корыстных побуждений. Ваша цель теперь совершенно ясна и понятна – завладеть фарфоровой статуэткой мастера Зарудного, которая имеет для вас особое значение.

После второго шока, который испытали все присутствующие, стало ясно, что Сильвестр на верном пути. Лицо Кости неожиданно и резко изменилось – оно стало таким злым и неприятным, что хотелось немедленно что-то сказать или сделать, только чтобы стереть эту отталкивающую гримасу.

– Убийца?! Костя? – пискнула Тоня-Соня. – Да это ерунда какая-то... Если ему нужен был этот ангел, он сто раз мог его украсть...

– А! – воздел указательный палец Сильвестр. – В этом-то все и дело! Краденый – он был ему не нужен. Вся соль его плана состояла в том, чтобы завладеть статуэткой легально, пользоваться ею открыто и получить огромную известность, даже славу.

Все смотрели на Сильвестра завороженно. Даже Леонид Николаевич поднял глаза. Они были подернуты пеплом. Однако же и в этом пепле сверкнула искорка любопытства. Он не мог заставить себя не слушать, он столько лет владел этим ангелом.

– Что я проглядел? – спросил он тяжелым голосом. – Что в этой чертовой статуэтке...

– Сердечко на конце подписи. Но вы не должны себя винить. Значение этого сердечка знал только один человек – возлюбленная мастера, польская аристократка Ева Спешинская.

Костя Чихачев так резко вскочил на ноги, что сидевший неподалеку Герман едва не свалился на пол от неожиданности.

– Заткнись! Заткнись, сукин сын! – закричал Костя, кинувшись на Сильвестра. – Я столько лет мечтал об этом дне, а ты все испортил! Испортил!

Он стал бить Сильвестра кулаками слева и справа, глаза его полезли из орбит, а на губах появилась слюна, потекшая вниз длинной лентой.

– Чего вы сидите? – взвизгнула Майя, толкнув Половцева в спину. – Спасите босса!

Половцев провел операцию по спасению Сильвестра блестяще. Пару секунд спустя Чихачев уже валялся на полу с разбитым носом и отнявшейся печенью.

– Не трогайте его, пусть приходит в себя, – лениво проговорил Стас, потирая кулак. – Если будет нужно, я добавлю.

Сильвестр поправил воротничок рубашки, выпил воды и продолжил, стараясь не смотреть на Чихачева, который лежал на боку, поджав коленки к груди.

– Итак, Ева Спешинская. Прелестная женщина, ради которой Зарудный был готов буквально на все. Она играла его сердцем, она хотела получить весь мир... Я не успел собрать всю информацию об этой женщине и ее связи с Михаилом Ивановичем Зарудным. Знаю только, что в одном подмосковном храме были украдены ценные иконы в драгоценных окладах. Иконы позже всплыли, а камни так и не нашлись. Кража произошла во время реставрации, в храме в это время как раз работал скульптор Зарудный.

– А можно покороче? – спросил у него из-за спины Половцев. – У меня сегодня еще одно дельце наклевывается...

Майя попыталась испепелить его взглядом, но в организме старшего лейтенанта было слишком много жидкости, и он не горел.

– Можно и покороче, – кивнул Сильвестр. – В самом деле, я же не записывался в докладчики. Родители Константина, к сожалению, были горькие пьяницы. Полагаю, он всю жизнь мечтал о другой семье. Однажды он узнал, что его бабка по материнской линии носила фамилию Спешинская, пользовалась успехом в свете, кружила головы, о ней упоминается во многих старых монографиях... Думаю, им овладела идея-фикс доказать и обнародовать свое родство с этой блестящей женщиной. Но кому был бы интересен какой-то рядовой потомок светской ветреницы? Он решил искать повод, который мог бы вызвать интерес. Ему повезло. Он находит любовную переписку Евы Спешинской и Михаила Зарудного.

Чихачев дернулся на полу и завыл от злости.

– Эта переписка сейчас у него в компьютере.

– Вы что, залезли в Костин компьютер? – удивилась Соня. – Но как вы попали в его квартиру? Она ведь стоит на охране в милиции?

– Ну, да-а... – протянул со своего места Половцев. – Это, безусловно, надежная штука.

– Лучше сейчас ничего не спрашивать, – посоветовала подруге Шура. Сама она от волнения измяла полы своей кофты и раздавила пластиковый стакан, из которого пила воду.

– Из этой переписки ему стало ясно, что Зарудный сделал для любимой семь ангелов. Он писал ей, что у каждого из них есть свое собственное сердце. Вряд ли кому-нибудь приходило в голову, что художник имел в виду не то сердце, которое изобразил в конце своей подписи, и не аллегорическое сердце, а драгоценное. Полагаю, в каждой из статуэток спрятан драгоценный камень.

– Иконы! – догадалась Шура. – Оклады! Это могли быть такие потрясающие сокровища!

– Шесть ангелов он уже собрал, – продолжал Сильвестр. – Ему нужен был последний, седьмой. С семью ангелами, с письмами, с доказательством того, что он прямой наследник, Константин Чихачев в один миг мог бы сделаться героем первых страниц мировой прессы!

– А если бы государство отобрало у него ангелов? Ведь камни-то ворованные? – спросил Герман.

– Мне кажется, ему было все равно. Ему нужны были не камни, а слава. Знаете, почему я так думаю?

– Почему? – спросила Шура, которая всегда очень любила подбадривать лекторов наводящими вопросами и во времена учебы в институте довела до белой горячки не одного преподавателя.

– Потому что, начав убивать, он делал это не как обычный преступник, которому хочется оставить как можно меньше следов. Он делал это как человек, одержимый желанием прославиться. Заявить о себе, придумать что-то такое, что выделит его из ряда других убийц.

От Тони... Разрешите пока называть вас так? От Тони он узнал, что я не поверил в несчастный случай на лестнице и теперь ищу убийцу Фофанова. Его это испугало. Он захотел держать руку на пульсе и прилепился к Тоне, как клещ. Через нее вся информация о моем расследовании перетекала к нему. Тут очень удачно возник человек с родимым пятном, и Константин смог проявить себя как герой и защитник.

Вы наверняка обратили внимание, как активно Константин помогал в расследовании, верно?

– Я все время об этом думаю, – призналась Шура. – Зачем ему это было надо? Где логика?

– Думаю, я понимаю его логику, – признался Сильвестр, взглянув на «виновника торжества». – Во- первых, Константин помогал ловить не себя самого. Напротив, он пытался увести меня в сторону. Очень удачно на горизонте появился человек с родимым пятном со своим другом мотоциклистом. Фотография, старые сережки, которые перешли к Тоне по наследству... Тут была какая-то семейная тайна, связанная с Леонидом Николаевичем, его сестрой и Тоней. Константину было выгодно запутать нас, вплести эту старинную историю в сегодняшние события. Кроме того, я совершенно уверен, что он и в голове не держал, что его разоблачат! Он считал, что все сделал безупречно, к нему не подкопаешься. Ему удалось самое главное – два убийства он выдал за несчастные случаи, а одно – за самоубийство. Милиция не завела уголовных дел, он был чист!

– Если бы не вы!.. – горячо сказала Тоня. – Он остался бы безнаказанным. И вообще... Я могла бы... Я думала...

– Ты думала, что он в тебя влюблен и могла бы выйти за него замуж. Рано или поздно, – подытожил