светящийся циферблат часов: его ожидание длилось чуть больше часа.
Яркий свет неприятно ударил по глазам и заставил Бредли зажмуриться. Человек, вошедший в комнату, где он сидел, и включивший электричество, замер и какое-то время стоял каменным изваянием.
– Ну наконец-то… А то я чуть было уже не уснул, пока ждал вас, – Бредли открыл глаза и улыбнулся. – Здравствуйте, Пол. Вы разрешите мне вас так называть или вы предпочитаете – мистер Сэдлер?
Пол Сэдлер – это был именно он – оттаивал медленно, а когда окончательно пришел в себя, тоже приветливо улыбнулся и кивнул на бутылку виски:
– Пришли отдать должок? Здравствуйте, Владимир Алексеевич… Или вы предпочитаете – мистер Бредли? – в тон спросил Сэдлер, и его приветливая улыбка приобрела слегка ехидный оттенок. С его стороны это было легким хулиганством: он не сомневался, что запись началась, едва он вошел в комнату; их игра, начатая в мае сорок пятого, получала неожиданное продолжение.
Стэном Бредли был офицер советской разведки Сергей Озеров или Владимир Морозов, под чьим именем он проходил в операции по его глубинному внедрению в разведывательные органы США. Именно под именем Владимира Морозова знал его Сэдлер. Именно под этим именем, по замыслу руководства советской разведки, Озеров должен был стать предателем и переметнуться на сторону американцев тогда, в мае сорок пятого.
Бредли поднялся, подошел к хозяину квартиры и протянул руку:
– Стэн. Для вас я просто Стэн.
– В таком случае и в отношении меня «мистер» вы можете опустить. Пол – для меня привычнее. Так называла меня моя жена… – Последние слова Сэдлер произнес, изменившись в лице и совсем другим тоном.
Три месяца назад его жена, Моника Сэдлер, трагически погибла под колесами автомобиля, водителя которого полиции задержать так и не удалось.
– Я знаю о вашем горе, Пол. Примите мои соболезнования.
– Да… Чего уж теперь…
Рукопожатие, которым они обменялись, было крепким и даже походило на дружеское, хотя друзьями этих людей вряд ли можно было назвать.
За восемь с половиной лет, которые они не виделись, Сэдлер заметно сдал: погрузнел, стал практически лысым, лицо имело следы сильной отечности, щеки были испещрены красными прожилками. Прежними оставались только глаза, точнее – взгляд: он был таким же цепким.
Судьба обошлась с Сэдлером жестко, в какой-то мере даже жестоко. Тогда, в сорок пятом, машина, в которой ехал курьер с документами, предназначенными для отправки в Вашингтон и среди которых были все материалы Кесслера-Морозова, подорвалась на мине. Оставались еще в то время эсэсовцы, которые не признали поражения Германии и продолжали вести только им понятную войну. Все кто был в машине, погибли, а документы – сгорели.
После этого случая Сэдлер был отозван из Германии в Вашингтон, в отношении него было проведено служебное расследование, результатом которого стало снятие Сэдлера с должности и вывод его в резерв. Только через одиннадцать месяцев он вновь был зачислен в штат и был назначен на должность, но должность второстепенную и малозначительную: его назначили инспектором хозяйственного отдела. Это был сильный удар по самолюбию Сэдлера: такое назначение – он понимал это – не соответствовало его деловым качествам, но он надеялся, что это назначение временное и что скоро ему вновь поручат участок работы, соответствующий его возможностям.
Этого, однако, не произошло. Мало того: вскоре Сэдлер испытал удар еще более сокрушительный. Когда в сорок седьмом году на базе Управления стратегических служб было создано Центральное разведывательное управление, места в нем для Сэдлера не нашлось. Его фамилию собственноручно вычеркнул бригадный генерал Эрвин Райт, заместитель первого директора ЦРУ контр-адмирала Роскоу Хилленкоттера – так, по крайней мере, шепнули Сэдлеру его «доброжелатели».
Оправившись от удара и придя в себя после месячной пьянки, Сэдлер решил вернуться к тому занятию, которым он занимался с 1934 года и вплоть до начала его работы в УСС, а именно – в Федеральное бюро по наркотикам. С шефом данного бюро Гарри Анслингером Сэдлер продолжал поддерживать отношения. Однако и здесь его ждало разочарование: Сэдлеру была предложена должность всего лишь инспектора нью-йоркского отделения этого бюро.
Только в мае пятьдесят третьего, когда Сидней Готтлиб (кстати, он проходил по всем документам в Управлении как Шерман Гриффорд) предложил Сэдлеру сотрудничество, тот немного воспрянул духом. Надежда на возвращение в разведку либо в контрразведку в нем еще теплилась.
Но и тут мечтам Сэдлера не суждено было сбыться: ни разведкой, ни контрразведкой здесь и не пахло. Ему было предложено участвовать в работе одного из звеньев секретной программы «Ультра», по которой он должен был проводить испытания новых видов наркотиков на людях «второго сорта»: бродягах, проститутках, безработных, наркоманах. По долгу своей основной службы в Бюро по наркотикам, последних в списке «знакомых» Сэдлера было более чем достаточно. Сэдлер дал согласие Готтлибу на его предложение.
Для этой цели он, бывший контрразведчик Пол Сэдлер, под именем Моргана Холла снял две смежные квартиры в нью-йоркском районе Гринвич-Виллидж. Здесь помимо испытаний наркотиков и их воздействия на психику человека (особое внимание уделялось препарату «сераним») проходили испытания и технические новинки, разработанные для ведения разведывательной работы и других оперативных целей: кино– и фотоаппаратура, микрофоны повышенной чувствительности, звукозаписывающая техника.
В результате обе квартиры были буквально нашпигованы хорошо замаскированными разведывательными устройствами; данные с этих устройств поступали в отдельную комнату, о существовании которой знал и был вхож в нее только он, Пол Сэдлер. Отсюда, из этого «командного пункта», он вел и свои наблюдения над испытуемыми.
– Долго возились с дверью?
– Совсем не возился, – Бредли достал из кармана связку из трех ключей, покачал ее на колечке и опустил в подставленную Сэдлером ладонь. – Забирайте. Они мне больше не понадобятся.
Сэдлер усмехнулся, бросил ключи на столик рядом с бутылкой и жестом пригласил Бредли занять прежнее место. Он вспомнил, как три дня назад, когда он обедал в одном из кафе, к нему обратилась молодая женщина:
– Мистер, это не вы обронили ключи?
Сэдлер посмотрел туда, куда показывала женщина, и с удивлением увидел рядом со стулом связку своих ключей. Подняв их, он хотел поблагодарить женщину, но увидел ее уже выходящей из кафе.
Этой женщиной была Марта Майер, сестра Людвига, а вытащил ключи из кармана Сэдлера и снял с них слепки его механик Бриджис, тот самый, у которого некогда были трения с законом и который узнал Сэдлера. Привлекая его к этой операции, Людвиг (а именно он по заданию Бредли организовал ее) ничем не рисковал: при оформлении машины Сэдлер не видел Бриджиса. Бредли наблюдал за происходящим в кафе через витрину, сидя в машине.
– Ловко. Красивых вы себе помощниц подобрали.
– Общественница, – отмахнулся Бредли.
– Кто?
– Так в Советском Союзе называют людей, которые занимаются общественно-полезным трудом в свободное от основной работы время, причем даром.
– Ясно, – кивнул Сэдлер. – Благотворительное общество помощи иностранным шпионам.
– «Разведчикам» – мне нравится больше, хотя какой я разведчик… Трус, предавший свою родину. Ведь таковым вы меня считаете, признайтесь?
– Да ладно вам, – добродушно махнул рукой Сэдлер и направился к бару. – Зачем вам понадобился трюк с ключами? Не могли ко мне просто подойти?
– Мог, конечно… Но тогда бы исчезла интрига встречи.
– И сколько вы «пасли» меня?
– Недолго. Четыре дня.
