Уезжали мы довольно поздно и, поскольку в это время темнеет весьма рано, то можно сказать, что уже ночью. Петя настоял на том, чтобы проводить нас до дому.

Мороз и вправду чуть отпустил. Нет, он по-прежнему был крепок, может, не менее 25 градусов, но на фоне утреннего морозища не казался таким уж страшным.

Сани, поскрипывая, скатились вниз по Монастырской, свернули в Преображенский переулок, прокатились по Аптекарскому мосту и остановились на углу нашей Крестьянской улицы. Почти тут же из ворот ближайшего дома к нам подбежал Михаил в сопровождении двух «барышень». Обе были переодетыми полицейскими, и если один из них был деликатного телосложения и в темноте да издали мог сойти за меня или маменьку, то второй… Во втором я с трудом признала Михеича, молодого полицейского, статью превосходящего сегодняшнего фельдшера Копылова. К тому же Михеич за тот год, что мы не виделись, отрастил солидные усы. Ну и представьте себе усатого богатыря в старомодном женском салопе[65] на вате, рукава едва по локоть, а на голове вместо полицейской шапки цветастая шаль. Мы дружно фыркнули, но Михеич лишь подмигнул в ответ, ни капли не смутившись.

Впрочем, когда эти две «барышни» уселись в сани, то со спины все перестало выглядеть столь уж глупо. Михеич умостился чуть поглубже и тоже уже излишне не выделялся.

– Трогать, что ли, Михал Аполлинарьич? – спросил наш кучер.

– Постой. Может, все же и тебя подменить?

– Ну уж нет! Орлика никому не доверю. Опять же, в случае нужды я и кнутом могу, и кулаком. Ну и из револьвера сумею, – последние слова кучер произнес с намеком.

– Уговорил, – согласился Михаил. – Держи револьвер. Засада за два дома от дома Марии Степановны, по той же стороне. Ну а наша напротив расположилась. Хотя вы и без помощи справитесь, у них всего-то четверо. Или отрядить в помощь Дарью Владимировну?

Кучер и полицейские коротко хохотнули в ответ на это предложение, а Михеич весомо произнес:

– На этот раз и сами должны управиться.

– Ну, с богом! Трогай, Антон Парфеныч.

Сани, скрипнув полозьями, не спеша свернули за угол.

– А нам? Нам можно подойти? – спросил Петя.

– Так темно же! Все едино ничего не увидим, а вдруг стрелять начнут по дурости? Нет уж, обождем в безопасности. Впрочем, к углу подойти можно, но чтобы не высовывались.

И сам же первым высунулся из-за угла, едва мы к нему подошли.

Я, не раздумывая, легла на снег под ноги сыщику и выглянула снизу. Михаил чуть шикнул на меня, но силой поднимать не стал. Увы, фонарей на нашей улице мало, да и горят не все, так что толком ничего не видно. Пришлось вставать.

Из-за угла донеслись приглушенные крики, скрип сапог, бегущих по снегу, еще разочек кто-то вскрикнул.

Михаил, видимо также ничего не увидевший, разочарованно повернулся к нам.

– Темно! – только и произнес он.

Минуту или две мы простояли в молчании, но тут послышались шаги и скрип тротуарных досок. Кто-то бежал в нашу сторону.

– Прижмитесь к стене! – шепотом приказал Михаил и вновь выглянул за угол. – Свои!

Подбежавший полицейский едва не пробежал мимо.

– Антонов! По сторонам смотреть тебя не учили? – остановил его Михаил.

– А! Ваш благородь! Все! Повязали! Семерых!

– Как семерых! Про четверых доносили! Кто проглядел?

– Да мне ж неведомо! Меня ж только час назад на смену прислали.

– Тоже верно. Дворы проверяют?

– Так точно! Проверяют! Так я того, побегу?

– Без тебя должны управиться. Шагай за нами, назад оглядывайся, да и по сторонам смотри!

– Слушаюсь!

Мы гуськом потянулись по узкому тротуару следом за Михаилом и очень скоро приблизились к месту только что проведенной полицейской операции.

Еще днем в больнице Андрей Иванович рассказал нам, что вскоре после нашего ухода из управления полиции туда прибежал не кто иной, как небезызвестный нам Кот.

– Он, похоже, проникся к вам уважением, Дарья Владимировна. Да и полагает вас за кого-то… вроде Соньки Золотой Ручки! – рассмеялся Андрей Иванович. – Пусть и кажется ему непонятной ваша связь с полицией при таком раскладе. Так что нам на него и давить не пришлось, считай, сам вызвался сообщить, если вам какая опасность станет угрожать. Так вот и прибежал, едва о такой опасности услышал. Правда, где и что, толком не знает. Потому слушайте вот такой приказ. Из гостей вам с Ириной Афанасьевной до нашего разрешения не выходить! У нас помимо Кота есть кому все разузнать, а значит и обезвредить. Сидите и ждите, пока кто-то из нас не придет. Как говорится, ждите дальнейших указаний!

С дальнейшими указаниями пришел, как я уже говорила, Михаил. Полиции удалось узнать, что тот человек, который готовил покушения на господина Козловского и имя которого нам по-прежнему не называли, едва узнав, что тот попал в больницу, стал собирать людей для нападения на меня. Удалось узнать и о месте засады, хотя там и угадать легко было – проще всего нападение устроить возле нашего дома. Тут и улица темна, и прохожих мало. А сделать нужно было всего ничего: вскочить в подъезжающие сани и под револьверными стволами заставить возницу править, куда укажут. В нужном месте пересадить меня – и только меня! – в другие сани, остальных некоторое время просто не выпускать никуда, не дать им скоро поднять тревогу. Вот и вся нехитрая задача, за исполнение которой обещали щедро заплатить. Впрочем, далеко не все, кому предлагалось, соглашались. Похищение не убийство, но все же и не простой гоп-стоп, срок немалый грозит. Опять же, организатором всех этих преступных действий являлся человек пришлый, пусть и с авторитетом. С чужаками многие дел иметь не желают. Но понятно, что никто и доносить не кинулся. Никто, кроме Кота. И неизвестного мне человека, помощниками следователя упомянутого. Тем не менее, команду налетчиков удалось собрать без труда, а полиция решила брать всех с поличным. Вот и придумала заменить нас с маменькой на двух полицейских.

И, кажется, все удалось проделать благополучно и даже тихо. Правда, вместо ожидаемых четверых налетчиков набрались аж семеро. Трое лежали на снегу и едва шевелились. Еще четверо стояли, понурив головы.

– Это кто их так приголубил? – спросил Михаил, указывая на лежащих.