Вспоминается древнее предание, согласно которому русская земля была отдана на испытание дьяволу...
В 90-х годах, говоря словами поэта, «закатилось солнце России», наступила печальная развязка российской истории XX века:
(«Ловля русалки»)
Это стихотворение естественно вписывается в рамки кузнецовского поэтического стиля, не подверженного ломке в вихре политических страстей. Ю. Кузнецов всегда знал, что он хочет сказать своими стихами, ему не пришлось менять свои убеждения, подстраиваться под «общее направление». И поэтому так узнаваемы здесь и языческие, и фольклорные образы, и символы (вода, рыба - символы христианства), и лермонтовские реминисценции.
90-е годы - особые годы для России. У людей, не потерявших свою душу, «обнажилась совесть. У людей, у которых не было совести, обнажились змеи. Они превратились в чудовища...». В эти годы, когда, по словам поэта, «над русскою славой кружит воронье», а на западе «заходит солнце славянства»; когда в «тучах лжи» оскверняются святыни и на «руинах великих идей» поднимаются герои толпы, «ложные кумиры»; когда «на две трети деревня мертва», и народ не странствует по Руси, как прежде, а бродяжничает, когда униженная держава «сгорела давно» - в эту пору:
Дух отрицанья учуял: победа!
Юрий Кузнецов - поэт редкой трагедийной силы. Его лирический герой видит трагедию не только в русской национальной жизни, но и в состоянии всей мировой культуры, гибнущей в тисках «железного» века. Он говорит о вселенском зле, о его изначальном первородстве и даже Прометея называет «сводным братом» Люцифера.
По мнению Ю. Кузнецова, в наше время на «поле битвы в сердцах людей» развернулось сражение с самим дьяволом и его пособниками: бесами, «призраками с четвертым измереньем», чудовищами из прошлого («Очевидец») и настоящего («Наваждение», «Борьба», «Испытание зеркалом», «Число», «Знак» и др.). В стихотворениях «Видение», «Великий инквизитор» и особенно в «Портрете учителя» поэт, говоря о вселенском зле, сознательно обращается к Библии, к ее основополагающей догме о всеобщем противостоянии Бога и сатаны...» «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору; и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если падши поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана; ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи.» (От Матфея 4: 8-10).
Не случайно на юбилейном вечере в Центральном доме литераторов Кузнецову был задан следующий вопрос:
- В Ваших стихах чувствуется, что вы знаете или видите что-то такое, чего не видят и не знают другие, так ли это? Или это поза?
- Да, я знаю, что есть сатана, - таков был ответ поэта.
Юрия Кузнецова (если судить по его философским пристрастиям) всегда чрезвычайно волновали именно эти дилеммы: добро и зло, смерть и бессмертие... «В начале 70-х годов, -вспоминает поэт, - книга «Так говорил Заратустра» оказала на меня несомненное влияние. В ней я нашел много глубоких, поэтических красот. Потом все это я прошел. Ницше остался где-то в стороне. На каком-то этапе мне были близки воззрения Николая Федорова - «Философия общего дела» - о воскрешении предков. Время от времени, вот уже долгие годы, я обращаюсь к моему любимому мыслителю - Паскалю...».
Знаменитые «Мысли» Блеза Паскаля - книга о христианстве, которое философ объяснил с точки зрения разума: «Разумнее верить, чем не верить в то, чему учит христианская религия.». Но Кузнецов не был бы Кузнецовым, если бы не возразил «любимому мыслителю»: «Вера - самая неподходящая область для рациональных рассуждений.». Поэтическое переложение евангельских откровений в «Портрете учителя», отсвет духовного опыта русских святых: Серафима Саровского (в стихотворении «Пустынник») и Игнатия Брянчанинова («Видение») - само по себе это еще не означает, что Кузнецов является «убежденным сторонником Православия»: «Пускай об этом говорят другие. С Духовенством наши правители заигрывают. Стали частыми теперь выходы священников к общественности, тут самые различные трибуны, включая телевидение. Я вдруг обнаружил, что я - продукт советской безбожной эпохи. Я же в храм хожу редко. Важнее, наверное, другое: я сохранил психологию православного человека. Бог для меня несомненен. Христос - тем более... Я чту православные святыни, исполняю, как могу, евангельские заповеди. Мне близки слова Христа: «Будьте как дети.». О близости этих двух составляющих мироощущения Кузнецова точнее всего сказано у И. Геворгова: «Истинное искусство, как и религиозное слово, обращается непосредственно к сердцу человека с откровением Истины. Поэтическое слово, как миф, вмещает в себя бесконечное содержание, будучи по форме простым и доходчивым. К такому слову-мифу стремится и поэзия Юрия Кузнецова в лучших ее образцах. Эта поэзия - одно из интереснейших и поучительных явлений наступающей эпохи Русского Возрождения.». В свете мирового противоборства сил добра и зла видит Кузнецов и другую традиционную для русской культуры оппозицию: Восток и Запад. Связь тут самая прямая, ведь «Европа и Россия прочли Библию по-разному. В разгар «перестройки» ( «Я «раскусил» ее через полтора года, в 1987
