Слегка раздвоена на подбородке.Высок и прям. Его издалекаНароды узнавали по походке.Он исходил и Запад, и Восток,И Юг, и Север вдоль и поперёк.Две бездны разом видел он во мраке:И солнце и луну. И на пескеПорой чертил пространственные знакиИ после их сметал в глухой тоске.Ученики, предавшие его,Такое действо посчитали страннымИ, потаясь, спросили: — ОтчегоНе пишешь ты на чём-то постоянном?И слово указательным перстомОн начертал на воздухе пустом.И вспыхнуло, и засияло слово,Как молния… И молвил он сурово:— Вот ваше постоянное. Вот то,Чего не может вынести никто.Покоя нет: вы грезите покоем,А силы тьмы вокруг теснятся роем.Три битвы, три войны идут от века.Одна идёт, сокрыта тишиной,Между свободной волей человекаИ первородно-личною виной.Вторая битва меж добром и злом,Она шумит по всем земным дорогам.А третья — между дьяволом и Богом,Она гремит на небе голубом.В душе и рядом бьётся тьма со светом,И первый крик младенца — он об этом.Раскаты грома слышатся в крови,Но говорю вам: истина в любви.Не ждите чуда, не просите хлеба.Ваш путь туда! — он указал на небо.Ученики ему сказали: — Отче,Уныние в крови, а ты горишьИ коротко, и просто говоришь,Но можешь ты сказать ещё короче?— Могу! — и на ладони написалОн истину и миру показал:— В двух первых битвах победите с нею.О третьей битве говорить не смею.Направит вас туда, преобразив,Иного мира воля и порыв.
1987
Кость
Ты царь: живи один.
А. ПушкинЖил я один. Ты сказала: — Я тоже одна,Буду до гроба тебе, как собака, верна…Так в твою пасть был я брошен судьбой на пути.Грызла меня, словно царскую кость во плоти.Страстно стонала, хотя и другие поройКость вырывали из пасти твоей роковой.С воплем бросалась на них ты страшней сатаны.Полно, родная! Они, как и ты, голодны.Высосан мозг, и в порожней кости иной разДух или ветер поёт про последний мой час.Брошенный буду мерцать среди горних светил…В Бога поверь, чтоб тебя он за верность простил.