– А сколько ты успел, Витек? – спросил Дроздов.

– Две недели.

– Везет же некоторым, – с завистью вставил Москвин.

– Я не ответил. Разговор об отпуске мне уже порядком надоел.

– Так никуда и не съездил? – не отставал Москвин.

– А ты думал, что меня только сейчас спецрейсом из Сочи доставили? – огрызнулся я, давая понять, что мне не нравится эта тема.

Он замолчал и больше не приставал ко мне с дурацкими расспросами. Дальнейший путь мы проделали в полном молчании. Мне даже показалось, что ребята нервничали, впрочем, как и я сам.

Машина въехала во двор, и за нами закрылись ворота. Мы вышли, хлопнули дверцами и направились к своему подъезду.

Поднявшись наверх, я с удивлением отметил, что здание полно сотрудников, словно кто-то собрал всех для важного совещания.

Я увидел Терехина и направился к нему:

– Такое чувство, будто в разгаре рабочий день, а не половина седьмого воскресного утра.

– То ли еще будет, – многозначительно ответил Терехин.

Я внимательно посмотрел на него, ожидая, что тот закончит свою мысль, но Терехин молчал. Мы направились в кабинет шефа.

Полковник Филатов склонился над столом и делал какие-то записи. Ему было около сорока лет, и он имел славное героическое прошлое. За плечами полковника были Египет семьдесят пятого, специальное задание в Афганистане в восьмидесятом и миссия восемьдесят второго в Сирии и Ливане. Немногие в нашем подразделении могли похвастать таким списком.

Мы уважали шефа и старались прислушиваться к его советам. Свой авторитет он заслужил на практике, а не просиживал штаны в кабинетах. Такое среди ребят ценилось.

Наконец полковник оторвался от бумаги, провел рукой по густой копне темных волос, кое-где подернутой сединой и внимательно осмотрел подчиненных.

– Все в сборе, – сказал он и встал. – Что ж, давайте начинать.

Он вышел из-за стола и продолжал:

– Товарищи, ожидается подписание нового союзного договора. Это очень напряженный момент. Поэтому мы обязаны до особого распоряжения оставаться в пределах города, на нас может быть возложено выполнение ответственной задачи. Пока это все, что мне известно.

Я был удивлен. За долгие годы работы в спецорганах я повидал многое и привык к иносказательности или недосказанности. Но слова полковника Филатова были совершенно непонятными. И я уверен, что со мной согласился бы любой другой из тех, кто присутствовал сейчас в кабинете.

Мы стали украдкой переглядываться между собой.

Я сидел рядом с Лешей Терехиным. Нельзя было сказать, что мы с ним были особенно близки в повседневной жизни. Однако мы были больше, чем друзья, – мы были напарниками – и понимали друг друга с полуслова. Сейчас лицо Леши было обращено ко мне, и я знал, что хотел сказать мне Терехин:

«Вот видишь, я тебя предупреждал, что дело здесь нечисто».

Я был полностью согласен с ним.

– Я сам пока еще ничего не понимаю, ребята, – после паузы произнес полковник. – Генерал обещал только завтра разъяснить ситуацию.

Мне показалось, что шеф оправдывался перед нами, и на самом деле знал гораздо больше, чем говорил. У нас был сплоченный коллектив, мы жили по принципу: «Один за всех, и все за одного». Однако шеф никогда не опускался до панибратства и фамильярностей. Он всегда держался на дистанции от подчиненных, и эта дистанция выдерживалась при любых обстоятельствах.

– Приказ получен оттуда… Филатов указал глазами в потолок.

– Признаюсь честно, – продолжал полковник, – у меня большой опыт работы, но с такой неопределенностью я столкнулся впервые за восемнадцать лет службы. Больше я ничего не могу вам сказать, – он развел руками, – потому что все это скорее походит на вводную, чем на боевой приказ.

Полковник посмотрел на часы и добавил:

– Сейчас мне нужно идти на отчет к начальству. Вы должны дожидаться дальнейших указаний. Не расходиться.

Он бросил на нас выразительный взгляд и направился к выходу.

Машина мчалась по утренним улицам. Сейчас город был похож на прифронтовую зону – по дорогам двигалось большое количество военной техники.

Команда хранила молчание. Снаряжение и припасы были рассчитаны на трое суток. Пожалуй, это было единственное, что мы знали о предстоящей операции. На лицах сослуживцев я читал то же недоумение, которое испытывал сам, и которым поделился с нами наш шеф. Однако приказ есть приказ, и его нужно было выполнять без обсуждений.

Вскоре мы выехали за пределы города. Машина повернула на кольцевую дорогу и направилась к указанному месту засады. Это был поворот на загородную резиденцию правительства и на дачу самого президента.

Свернув с автострады, водитель остановил машину в ложбинке, поросшей по краям густым кустарником. Мы осмотрелись на местности.